SMS-роман ; Рассказы(Си)
Шрифт:
– Папа, мама, я люблю этого человека! Позвольте нам пожениться. Или… Или я умру!
Растерявшийся отец, пытаясь сохранить хоть какое-то спокойствие, захлопал глазами и изрек:
– Хорошо, хорошо, доченька!
Во время всей сцены Дед Мороз всем своим видом выражал крайнее изумление и даже как-будто протрезвел. Его, слабо сопротивляющегося, поставили на колени. Рядом встала счастливая Даша. Принесли икону, и отец благословил их по всем правилам.
Нарисовать картину словами подчас труднее, чем красками. Поэтому мы имеем право на некоторое снисхождение со стороны наших читателей. А картина была такова. Когда Дед Мороз после родительского благословения снял красную шапку и отклеил бороду, перед
Встал он сегодня рано. Настроение было отличное! Захотелось поделиться своей радостью с окружающими. Сделать что-нибудь хорошее для человечества, для человечества своей деревни.
– Пойду-ка я вечером поздравлю всех деревенских с праздником. В кладовке костюм Деда Мороза пылится уже который год. Пройдусь, веселее людям будет, не зря же я театральный закончил, – рассуждал вслух Горлышкин, сладко потягиваясь и позевывая. Вечером же перед замысленным им походом, не без основания пологая, что трезвых Дедов Морозов не бывает, он выпил…
Ну, а где же Рома? Жених, надо сказать, сильно боялся отца своей невесты – все в деревне знали крутой нрав Монетова-старшего. Поэтому идя вечером в стан врага, основательно нажрался. Кое-как облачившись Дедом Морозом, он побрел по заснеженным улицам своей деревни. Подойдя к дому, он набрал полные легкие воздуха, без стука ввалился внутрь и крикнул:
– Я – Дед Мороз! Выдайте за меня свою дочь!
Сидевшая за праздничным столом семья хлебороба Гукина, чей дом Рома перепутал с домом Монетовых, долго удивляться не стала – нельзя было медлить ни секунды. Так как ихней дочери было уже 28 лет, и она была ряба и некрасива, икона для благословения появилась перед мутными глазами Романа сразу же, как только его слова дошли до размякшего от зимнего безделья отца рыжей Груши.
В дальнейшем новогодний праздник для как минимум двух семей деревни отошел на второй план, ибо оба отца были крайне заинтересованы в скорейшем решении брачных проблем своих дочерей. Был отловлен местный священник отец Василий. После уговоров в жесткой форме и солидного магарыча он отпер церковь и совершил два таинства.
Наиболее прозорливый читатель не будет удивлен, когда мы ему сообщим, что директор клуба и Груша тайно любили друг друга. Они и поныне живут в счастливом браке. Впрочем, как и Роман с Дашей. Почему?
Очень просто. Николка хотя и маленький, а понял, что все пошло как-то не так, как должно было бы. И так же понял, что хотя и косвенно, но и он виноват в том, что его сестра не будет счастлива. Поэтому он прокрался в церковь и подлил в кагор отца Василия значительную дозу отцовского самогона. Ну а отец Василий, причастившись кагором и будучи в отвратительно нетрезвом состоянии, перепутал пары, которые ему, естественно, в этом активно помогли.
С Новым годом! С Новым счастьем!
В гуще событий
Да, было это! Бы-ло! – кричал Помидоров, когда его в очередной раз выкидывали из пивной.
И обещания себе уже сколько раз давал: об этой истории никому ни слова. Так нет же! Чуть лишку хватит и давай душу изливать. И кому, заметьте! Абсолютно незнакомым и нетрезвым людям! А потом травматолог долго смотрит на рентгеновский снимок и молча качает головой.
Хотя, с другой стороны, многие
Вон он, Помидоров, бежит! Отворачиваемся, делаем вид, что его не видим. Нет, мы его не боимся – так, на всякий случай. Это страусу нужно голову в раскаленный песок засовывать, а мы можем просто сделать «Кру-гом!» и рассматривать витрину.
Вот не повезло! Увидел нас! Подходит. Начал сразу, без предисловий.
– Собрался я как-то из дому выходить, а тут, чуть не сбив меня с ног, заскакивает здоровенный парень в косоворотке и сапогах и как заорет: «Казаки фронт прорвали!» Я смотрю на него и думаю: «Какие казаки? Какой фронт? Где прорвали?» А тут и стрельба началась. Сразу несколько «максимов» «поливают». А парень все талдычит: «Прорвали! Прорвали!» и самогона требует, а у меня что, винокурня, что ли! Вышел я на крыльцо, смотрю, а тихая деревня, которой вчера еще не было, постепенно наполняется гомоном – красные партизаны отбирают у местного населения яйца и кур. Позвякивая колокольчиками, мимо промчалась тачанка. Бабка какая-то орет: «Что ж вы, ироды, делаете?! Вы же трудовую старуху грабите!» А те в ответ: «Молчи, старая, тебе потом Советская власть вдвое больше даст». Комиссар собрал на площади народ и начал молоть какую-то чушь, часто употребляя слово «товарищи». Парень куда-то пропал. Но тут же забежала девка в рваной юбке и с измазанным лицом, плачет и орет: «Погром! Погром!» А какой может быть у нее погром, если она не еврейка? А тут и казаки подоспели…
Смотрим мы на этого странного Помидорова и по его лицу видим – понимает он, что мы ему не верим. Но и не злимся и не останавливаем его. Не потому, что добрые и терпеливые, просто решили, что чем больше он воздуха вместе со словами выдохнет, тем быстрее у него наступит кислородное голодание и, как следствие, для него – безжизненное состояние, а для нас – тишина. А он не унимается:
– И пошла тут кровавая сеча! Окружили партизан казаки и давай их саблями рубить. А тут и фашисты подошли, смотрят издалека, не вмешиваются. Мушкетеры друг за другом гоняются…
В стране, где профессия политика сродни ремеслу писателя-фантаста, а каждый вахтер оборонного завода расскажет, как он голыми руками душил уссурийского тигра, подобные истории, поведанные случайными прохожими, не кажутся прямо-таки из ряда вон.
Однако в Помидорове чувствовался потенциал – казалось, он мог докладывать о своих злоключениях бесконечно. А нам срочно нужно было в библиотеку. Поэтому один из нас вежливо его спросил:
– А ты где работаешь, дядя?
– Как где? Сторожем на киностудии…
Взаймы у будущего
Я– писатель. Все, что я пишу – с моей точки зрения, полный бред. Но людям нравится. А меня это кормит и, надо сказать, неплохо. Открою один секрет, только, чур, никому! Я – не писатель. Я – переписыватель. Что это значит? А вот что…
У меня практически с самого раннего детства очень развито воображение. Оно настолько богатое, что я даже какое-то время могу жить в выдуманных мною же мирах.
Когда я хочу написать какую-либо книгу, то одеваю свой древний застиранный халат, выпиваю немного вина, сажусь за свой рабочий стол, откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Все остальное делает воображение.