Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников
Шрифт:
Вяземский помещик средней руки Михаил Андреевич Молчанов происходил из рода Молчановых-Ошаниных, выслужившихся в опричнине. Уже при царе Борисе Михалко пользовался дурной репутацией в Москве. Когда ему велено было расследовать дело о незаконной выдачи вина, дьяк Алексей Карпов встретил его в приказной избе словами: «…Два, де, вас, воры ведомые во всем твоем в Московском государстве»; и другого вора, — поясняет в своей челобитной М. Молчанов, — имянем не сказал; «да и тот-то (очевидно, главный вор. — Р. С.), де, тебе не пособит, на кого, де, ты и надеешься».{106} Имея в виду дальнейшую карьеру Молчанова, И. И. Смирнов высказал предположение, что дьяк имел в виду измену Михалки в пользу Лжедмитрия I.{107} Как бы то ни было, Молчанов не только перебежал на сторону
После переворота московские власти объявили, что Отрепьев был чернокнижником. Верный приспешник самозванца Молчанов был также арестован и обвинен в том, что он жил у царя «в хоромах для чернокнижия». Фаворита Лжедмитрия подвергли пытке и наказали кнутом. Но ему удалось ускользнуть из-под стражи, и он бежал в Путивль на Северскую Украину. Противники царя Василия возлагали на этот город особые надежды вследствие многих причин. Во-первых, путивльские служилые люди, находившиеся в Москве в момент переворота, отказались присягать новому царю. Во-вторых, Путивль играл особую роль в гражданской войне с самого ее начала. Он был одним из немногих пограничных городов, имевших каменную крепость. Собирая рать к походу на Москву, Лжедмитрий I просил запорожцев «посадить» его в Путивле.{109} Путивляне добровольно перешли на его сторону, когда самозванец безуспешно осаждал Новгород-Северский. После разгрома под Добрыничами Лжедмитрий пытался бежать в Польшу, но путивляне почти насильно задержали его в городе. Они собрали деньги, сформировали новое повстанческое войско, что позволило Отрепьеву продолжать борьбу за корону.{110} На протяжении нескольких месяцев Путивль был «воровской» столицей.
Из английского донесения о России, составленного осведомленным современником в 1607 г., известно, что, утвердившись на троне, «Дмитрий за особые заслуги освободил эту область от всех налогов и податей в течение 10 лет».{111} И. И. Смирнов истолковал английское известие так, что льготы распространялись на все южные уезды.{112} В. И. Корецкий разделял его мнение.{113}С такой интерпретацией источника трудно согласиться. Английское свидетельство следует рассматривать в контексте всего сочинения. Автор начинает донесение с указания на посылку воеводы «в важный город, называемый Путивль», далее повествует о восстании жителей Путивля и объясняет, что они поступили так потому, что «Дмитрий» освободил их область от податей на 10 лет, «что было целиком потеряно с его смертью». Далее речь идет об убийстве воеводы Путивля и т. д.
Северская Украина подверглась страшному разорению, и путивляне рассматривали многолетнюю льготу как законную награду за все понесенные ими жертвы и тяготы. С воцарением Шуйского все эти льготы были утрачены ими навсегда. Еще более важное значение имела уверенность в том, что они борются за восстановление попранной справедливости, за «доброго царя» и против свергших его «лихих бояр».
События в Путивле развивались следующим образом. В мае 1606 г. власти направили туда гонца Г. Шипова. Гонец должен был убедить путивлян, что царь Василий будет жаловать их своим царским жалованьем «свыше прежнего», и от имени царя предложил горожанам прислать в столицу путивлян «лутших людей человек трех или четырех» для изложения своих нужд и требований. В обращении к жителям Путивля власти просили, чтобы те «сумненья себе не держали никоторого» (по поводу гибели их «доброго царя Дмитрия») и жили «в покое и тишине». Шуйский прибег к прямой лжи, утверждая, будто самозванец перед смертью сам объявил «предо всем московским государством… всем людем вслух, что он прямой (подлинный) вор Гришка Отрепьев».{114}
Г. Шипов привел путивлян к присяге. Местный воевода князь А. И. Бахтеяров-Ростовский присягнул вместе с другими. Но вскоре он получил предписание «быть к Москве». На его место Разрядный приказ назначил воеводу князя Г. П. Шаховского.{115}
По словам английского современника, Молчанову удалось вовлечь в заговор дворянина, посланного Шуйским в Путивль для принятия присяги, тогда как новый воевода противился заговору и был убит. В действительности, погиб старый путивльский воевода, а вновь назначенный (Шаховской) стал главным сообщником Молчанова.
Согласно
Можно подозревать, что судьба столкнула Молчанова с Шаховским в самый момент бегства первого из Москвы. 17 мая 1606 г. фаворит Лжедмитрия I был взят под стражу, но ему удалось освободиться благодаря помощи сообщников. Современники приписывали Молчанову и его друзьям вину за исчезновение нескольких турецких лошадей из царской конюшни в Москве. Неизвестные лица потребовали лошадей для «Дмитрия» вскоре после переворота.{117} Тотчас по Москве распространился слух, что вместо государя убит некий немец, а «Дмитрий» ушел вместе с Молчановым, своим ближним служителем.{118} Слух был записан С. Немоевским. Камердинер самозванца Хвалибога в записке 1607 г. отметил, будто в царских конюшнях пропали лошади и исчез Михайло Молчанов, «откуда всегласная весть была в столице, что Дмитрий с Молчановым и с несколькими иными потаенно ушел…».{119}
Молчанов удачно использовал имя Дмитрия для бегства из Москвы. Вслед за тем он присоединился к воеводе князю Г. П. Шаховскому, который был послан из столицы на воеводство в Путивль. Они быстро нашли общий язык. Характерно, что на пути к месту назначения Шаховской употреблял ту же хитрость, к которой прибегнул Молчанов в Москве. Сведения об этом мы находим в «Хронике» Конрада Буссова. Согласно Буссову, Шаховской при переправе через Оку у Серпухова сказал паромщику: «Молчи, мужичок, и никому не рассказывай, ты перевез сейчас царя всея Руси Дмитрия». На всех постоялых дворах Шаховской и его спутники повторяли выдумку о том, что при них находится царь. В Путивле двое спутников Шаховского отделились от него и отправились прямо к жене Мнишека в Самбор.{120}
Буссов, получивший информацию от повстанцев, называл спутников Шаховского поляками. Однако сообщенные им подробности наводят на мысль, что одним из спутников Шаховского был Молчанов. Ускользнув из московской тюрьмы, Молчанов должен был скрывать свое имя, чтобы беспрепятственно покинуть пределы России. Он хорошо знал польский язык и с успехом мог выдать себя за поляка.
Князья Шаховские принадлежали к младшей ветви ярославского княжеского рода. Они «захудали» задолго до опричнины, и двери Боярской думы оказались для них закрыты. Князь Г. П. Шаховской владел поместьем в Козельске и нес службу в столице вместе с козельскими выборными дворянами.{121} Его отец князь Петр заслужил милость Лжедмитрия I и, по некоторым сведениям, входил в путивльскую «воровскую» думу. Но в московскую Боярскую думу он не попал. Г. П. Шаховской был послан Отрепьевым «на время из Путивля» в восставший Белгород в чине воеводы, но после воцарения самозванца не получил от него ответственных назначений.{122}
По своему служилому и местническому положению Шаховской стоял выше самборского «вора» Молчанова. При царе Борисе Шаховскому платили достаточно скромный годовой оклад в 17 р., тогда как Молчанов получал низший оклад в 5 р.{123}
В то время, как Шаховской остался в должности воеводы в Путивле, Молчанов, водворившись в Самборе, принялся рассылать грамоты с призывом к восстанию против «царя-узурпатора». Составлялись эти грамоты от имени спасшегося «законного государя». В силу традиции царские указы не имели личной подписи царя, но их непременно скрепляли печатью. По словам современников, инициаторам интриги удалось похитить государственную печать перед бегством из Москвы.{124}Это позволило Молчанову не только составлять воззвания, но и производить назначения в повстанческом лагере, Сохранившаяся переписка между руководителями повстанческих отрядов содержит прямую ссылку на присланную им государеву цареву и великого князя Дмитрия Ивановича всея Русии грамоту «за красною печатью».{125}