Смутное время

Яковлев Олег

Контур разрыва обогнул западную вершину пентаграммы и устремился по ребру звезды к ближнему внутреннему углу фигуры. Следом за ним из дымной трещины продолжали выходить души, вмиг утратившие покой. Печать Коррина удержала заклятие – в эти мгновения тело мертвой девушки дотлевало, рассыпаясь прахом, а ее сердце – напротив, неистово забилось само по себе. Разрыв преодолел и печать Анина. Из центра его птичьего круга в небеса страны Смерти ринулся столб зеленого пламени, охваченный, словно браслетами, кружащимися по спирали перьями. Заклятие еще работало, но Деккер чувствовал, что оно вот-вот сорвется. На пути была печать Магнуса, разрыв двинулся к вершине. Мертвые кошки оживали одна за другой. Десять черных зверьков вскочили на лапы и начали злобно

шипеть на горящую свечу, огонек которой на миг дрогнул, но продолжал пока что жить. Полтора десятка кошек своим плачем удерживали печать… два десятка. Казалось, что разрыв преодолеет и эту вершину, но последняя кошка не двинулась с места, продолжая лежать. Огонек вздрогнул и зашуршал, он уже был готов погаснуть… Сердце Деккера наполнилось ужасом… И тут чьи-то ледяные ладони легли ему на плечи, прожигая и плащ, и кожу. Черный Лорд закричал от боли… Кто-то стоял за его спиной, кто-то ступил за Кольцом Смерти под черные небеса. На грани сознания Деккер успел заметить, как лишенная четких очертаний фигура в рвущихся на сильнейшем ветру сумеречных одеяниях схватила мертвое животное и повернула его мордой к огоньку. Кот в тот же миг вскочил на лапы и зашипел. Свеча загорелась ровно, почти не дрожа. Разрыв пополз дальше, на пути была печать 'Aрсена. Дориан Сумеречный рассмеялся и исчез из страны Смерти – ему удалось спасти все Кольцо. У Черного Лорда уже не было сил сдерживать эти ураганы, рвущиеся сквозь прорехи, дикой болью в голове сопровождалось каждое опускание век, каждый вздох ядом разносился по всему телу. Дикие черные ветра начали поднимать пепел и разметывать его во все стороны, сбивать с ног темных магов, разрывать Кольцо Смерти.

И чувствуя, что все – конец – неоткуда больше брать силы, колдовским взором Деккер увидел 'A рсена, зубами срывающего с собственной шеи цепочку с каким-то небольшим блестящим предметом. Это была лампадка-фонарь, с зеленым пламенем внутри. Кровавое Веретено разжал зубы, цепочка скользнула вниз, и стекло фонаря разбилось на мелкие осколки, соприкоснувшись с плитами. Наружу, как и из разрыва, заструились тонкие изумрудные дымные струйки, приобретая форму огромных хищных животных. Походящие на волков, они длинными прыжками бросились к краю разрыва. Могучие трехфутовые клыки в едином замахе вонзились в землю. Словно пахари на поле, они понеслись вперед, оставляя за собой глубокую борозду, все продлевая разлом. Печать Кровавого Веретена осталась позади. Монстры оставили за спиной и внутренний угол… Еще через несколько мгновений звери достигли первой из вершин, замыкая фигуру. Их мучительные крики ознаменовали конец пути разрыва.

Земля вдруг качнулась под ногами, раздался грохот, умерший в следующее мгновение… Тишина… Все кругом залило чернотой, словно они оказались на дне глубокого колодца. Брешь закрылась, ветер улегся. Постепенно и пепел опал. Они снова были в Элагоне.

Здесь над их головами, словно балдахин, повисла самая обычная ночь, и на небо вышла полная луна. Некроманты сидели на площади – отдыхали после проведенной работы. Все гадали, почему же ничего не происходит. Неужели они в чем-то ошиблись, сделали что-то неправильно?

– Что это… было, 'Aрсен? – спросил, еще хрипя, Черный Лорд. – Как тебе это удалось? Я… н-не знал, что… что такое возможно… Что это у тебя за лампадка?

– Видишь, брат, даже ты не все помнишь, – усмехнулся 'Aрсен. – А ведь это всего лишь мой фонарь душ.

Фонарем душ назывался один из страшнейших инструментов некромантской науки. Для хорошего темного мага важно не просто убить человека, нужно при этом суметь пленить его душу. Пленить в такую клетку, откуда она никогда не выберется. И у некромантов Умбрельштада были такие казематы. Упаси Хранн попасть в такой! Лучше отправиться прямиком к демонам, чем оказаться в фонаре душ какого-нибудь чернокнижника! Находясь в плену, душа очень быстро подчиняется новому хозяину и выполняет все его прихоти и приказы. Когда колдун устает и ему не хватает сил сотворить, например, даже незначительную иллюзию, он может

выпустить одну из душ на свободу – это цена за магические силы. Судя по тем монстрам, что выбрались из клетки Арсена, там томилось не менее сотни пленников, над которыми он очень долгое время ставил свои зловещие опыты.

– Понятно, – вздохнул Деккер. – Да, ты совершенно прав: даже я не могу все удержать в го… – Слова Лорда-некроманта перебил ужасный вой, резко раздавшийся и так же внезапно оборвавшийся. За ним последовал еще один, за ним еще и еще. Ночь наполнилась слитным воем тысяч и тысяч глоток, раздававшимся со всех сторон, треском камней и дерева и странным, неуместным в этой ситуации звоном маленьких колокольчиков.

В трепещущем свете факелов, зажженных на шестах вокруг площади, показались фигуры. Они неуверенно приближались к центру пентаграммы.

Были там почти нагие костяки с остатками полуистлевшей кожи и одежды. За ними следовали мертвецы лишь с одной ногой – они опирались рукой на первую подобранную корягу, зажав в скрюченных пальцах свое неказистое оружие: обломанные копья, ржавые полуразвалившиеся мечи и топоры. Были даже такие, у которых ног вообще не было, они приползли на зов пробудившего на одних лишь руках. Мертвые городские жители, завернутые в белые саваны, покинули свои склепы. Следом шагали совсем свежие покойники – множество убитых недавно защитников города. Но самыми ужасными казались сгорбленные фигуры, одетые в серые балахоны, которые почти полностью скрывали их тела; на головы были наброшены капюшоны; более всего пугала пара небольших колокольчиков, висевших через плечо на веревке. Теперь стало ясно, что издавало эту непонятную мелодию, остужавшую кровь почище ледяной воды.

– Чумные, – сказал Черный Лорд, проследив за взглядом 'Aрсена. – В нашем добром королевстве и без нас бед хватало. Одна из них – это смертельные болезни. Зараженные проживали в муках последние месяцы, недели, дни своей жалкой жизни. Жители королевства, болеющие чумой или проказой, должны были носить такие балахоны с колокольчиками для того, чтоб другие люди знали: приближается чумной, и вовремя уходили с дороги. Насколько я знаю, сначала их хоронили за стенами городов и за околицами деревень. Это уже потом начали сжигать… Смотри, брат: интересный экземпляр! – прервал свою речь внезапным восклицанием Деккер.

'Aрсен подошел к нему и увидел стоящего рядом мертвеца с завязанными глазами. На шее у него болталась петля висельника, в одной руке мертвяк держал полусгнившую крышку гроба, которая, видимо, стала ему дорогой после долгого соседства; на шее висела на цепи деревянная табличка с надписью…

– «Предатель». Видишь, брат? Этот был дезертиром. Его повесили, когда поймали. Служа трону два века назад, я тоже таких вешал. Ныне подобная судьба ждала бы каждого из тех, кого приютили стены Умбрельштада, не будь у нас нашего знания и силы. Идем, брат. – Черный Лорд направился к своему шатру, стоявшему в центре торговой площади Элагона…

А зомби в это время просто стояли нестройной толпой, занимавшей полгорода, и огромная желтая луна светила над их мертвыми головами.

Убранство шатра не поражало своей пышностью, скорее оно было даже слишком бедным для повелителя легионов Умбрельштада, у чьих ног лежал великий город магов и торговцев: простой лежак, походный столик и кресло, более, правда, походящее на трон. Почти все свободное пространство в шатре занимали дорожные сундуки, ларцы с древними свитками и большой походный шкаф с книгами.

Когда некроманты вошли, Деккер щелкнул пальцами, и в один момент на походном столике загорелись три десятка свечей. Помимо них, на вход в шатер свой свет начал отбрасывать трехсвечник, стоявший на высоком ящике.

Лорд-некромант повернулся к другу и заговорил странным, несвойственным холодному и жестокому темному магу печальным и отстраненным голосом:

– Вот и все, брат. – Его взгляд был устремлен на единственного человека, которому он полностью доверял еще с далекого безоблачного детства.