Смутные времена
Шрифт:
он скоро и погибнет, однако не без причинения вреда противнику. По крайней мере, его тело было способно вынести определенные физические нагрузки. Как и
все другие защитники, он выложился по полной за последние несколько дней и почти не спал. Неудивительно, что он проспал всю ночь. Из другого конца туннеля
показался какой-то свет, значит, он не был полностью перекрыт или завален. Он добрался до того места, где крыша полностью обвалилась, открыв на него вид
сверху, однако он, не останавливаясь, быстро прополз там, перевернувшись на спину и переключив селектор
к перестрелке, если его заметят. Получилось. Он пролез там, а затем вновь оказался в укрытии. Еще пятьдесят ярдов. Он никоим образом не мог даже мысленно
себе представить, как могли выглядетькаско и эстансия в целом теперь, либо с поверхности земли, либо с воздуха. Должно быть, они полностью изменились после
этих бомбардировок. Он представил себе сцены наподобие воронок, развороченной земли и зданий, снесенных вдребезги, до щепок и щебня. Если повезет, что-нибудь,
может, и останется, где он сможет как-то укрыться, может, у него появится шанс воплотить задуманное. У него имелось одно преимущество: он знал план поместья
как свои пять пальцев. Это была его территория, известная ему с детства, каждый ее квадратный дюйм. Туннель заканчивался выкопанным пространством рядом
с бункерами. «Армия повстанцев», несомненно, силой их открыла, разграбила, забрав все, что было там полезного, а также обчистила их жилые помещения. Бесполезно
было пытаться даже туда идти, но ведь были еще бунгало, гаражи и мастерские: зданий этих было гораздо больше, чем тех, коими могла воспользоваться атаковавшая
их группировка, они предназначались для нужд рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве. Ему лучше всего было бы найти какое-нибудь неиспользуемое здание,
и попытаться укрыться в нем на ближайшие двенадцать или более часов, пока вновь не наступит мрачная ночь. Как только полный мрак скроет его передвижения,
он сможет действовать решительнее. Даже если его и убьют, он сможет нанести противнику кое-какой серьезный вред. Добравшись до выхода из тоннеля, он напряг
слух, чтобы расслышать какие-нибудь голоса или иные звуки. Мимо прошли двое солдат «Восставшей Армии», тихо говорившие между собой по-испански, но потом
они исчезли из виду. Где-то справа от него завелся двигатель машины; он узнал в нем дизельный двигатель одного из Хамвиэстансии. Никаких вертолетов слышно
не было, так что от воздушного наблюдения он был избавлен. Слева от него кто-то громко заговорил, ему кто-то ответил более тихим голосом. Затем первый
сказал что-то пренебрежительное, языком, похожим на смесь испанского с английским. Эти голоса слышались со стороны каско. Похоже, что два солдата — один
был старше другого — осматривали развалины. Если повезет, они не станут смотреть в его сторону. А даже если и посмотрят, у него были все шансы увидеть
их первыми, так как он все еще находился во впадине и мог осторожно выглядывать из этого углубления. Он медленно пополз к выходу из тоннеля, постаравшись
как можно больше свернуться, чтобы быть как можно менее заметным, теперь, когда он снова оказался на открытом пространстве.
пунктов, с которых его могли бы сверху заметить, не оказалось. С некоторых сторожевых вышекэстансии эта его впадина могла быть видна, однако они не уцелели
за долгие годы этих войн. Местность здесь была слишком плоской и равнинной, и на ней не было естественных точек, пригодных для наблюдения. Он осторожно
высунул голову из-за насыпи слева от него, осмотрев каско в бинокль. Не два, а три солдата «Армии повстанцев» ходили у его развалин, и говорил и указывал
на что-то главным образом один из них. Кертис скользнул вниз, сделал еще один глоток воды, а затем стал смотреть, что происходит с другой стороны. Там
ситуация была более сложной. Там рядом стояло несколько автомобилей: пятитонных армейских грузовиков; переделанных гражданских автомобилей; и несколько
джипов Хамви. Возле них находилось человек десять солдат, некоторые из них караулили на посту, с автоматами наперевес. Трое возились с каким-то Хамви,
один сидел внутри него, заводя двигатель, а второй в это же время пытался заглянуть под машину. Третий стоял у двери водителя, тихо о чем-то разговаривая
с человеком, сидевшим внутри, и глядел почти в сторону Кертиса. Танк Абрамс и два десантных вертолета стояли в ста ярдах дальше, рядом с ним стоял еще
один солдат, в то время как другой что-то делал, находясь на башне танка. Вместе с теми двумя, которые прошли мимо него, направляясь к траншеям, все они
в общем и целом составляли большую часть его врагов. Другие могли находиться в бункерах или заниматься зачисткой территории. Ни одно здание не осталось
неповрежденным. Никакой надежды укрыться в каком-нибудь из них не было. Это значительное ухудшало его положение. Ему, во всяком случае, хотелось поверить
в то, что ему удастся скрыться, он утешал себя такой возможностью. Но кажется, его единственным последним шансом было сдаться и понадеяться на то, что
их местный командир проявит к нему милосердие, или же погибнуть в бою — причинив как можно больший ущерб. Несомненно, «Восставшая Армия» не уничтожила
буквально всех, кто защищалэстансию. Хотя его окружали одни только трупы, когда он очнулся в траншее, должны были остаться те, кто уцелел и был взят в
плен. Логично было бы держать их где-то под землей, в одном из бункеров, сбежать откуда было невозможно. Если он сможет найти способ проникнуть внутрь,
это может повлечь за собой серьезные последствия и даже стать решающим фактором. Следует ли ему попытаться их освободить, или сосредоточиться на нанесении
врагу максимальных потерь, без посторонней помощи? Наступало время принимать решение. Побег оказался невозможным; сдаваться в плен неприемлемо. Он решил
умереть, но еще не совсем. Он сможет обойтись без пищи, и у него имелось много воды и одежды. При необходимости он сможет снять одежду с погибших и защититься
новыми ее слоями от холода. Рано или поздно его обнаружат, когда кто-то снова станет проверять окопы и найдет след, оставленный им в земле, но этого ведь