Смягчающее обстоятельство
Шрифт:
Разбой они забомбили на Даниловской территории, что Алексею было особенно обидно. Свой же «барабан» да на своей земле. Стульчака, тем не менее, это обстоятельство нисколько не смущало. И в тюрьму он садиться не спешил. А посему заявил следователю, что он-де ни при чем. Мол, после первой судимости взялся за честный труд, но товарищ Данилов, вызвав его к себе, поставил условие – или будешь стучать, или сядешь снова. Посадим. Пришлось стучать. А пару дней назад все тот же Данилов на секретной «стрелке» показал фотографию и приказал втереться
«Тебя мы, разумеется, отмажем, а человека оприходуем». Так что я не разбойник, а даже наоборот, как бы свой. И подписочку о негласт ном сотрудничестве я Данилову давал, проверьте у него, пожалуйста. В сейфе должна храниться. Поэтому все вопросы к герру лейтенанту".
«Герр лейтенант», когда такую трактовку случившегося услышал, обиделся еще больше. Выдернул агента из камеры и по ушлой головушке настучал.
Агент, однако, стойко держался до суда, надеясь на объективность и гуманность. Ни того ни другого он не дождался, получив четыре года усиленного режима. Данилов, который тоже вынужден был выступать в суде и опровергать злобные нападки, после процесса шепнул Стульчаку:
«Еще раз, пидсрачник, в отдел придешь, я из тебя коктейль „Кровавая Паша“ сделаю».
Отсидев положенные четыре года, Стульчак все же пришел. Разумеется, не к Данилову, а к молодому Величко, которому нагрузил то же самое, что и Алексею некогда. «Я свой!» Данилов, случайно заметив Стульчака в коридоре, обещание выполнил и, затащив бывшего агента в кабинет, «Кровавую Пашу» взбил.
Студнев, справедливо возмутившись, кричал, что он теперь сотрудничает со Станиславом Ивановичем, будет жаловаться и писать в газету.
Сотрудничества с Величко после даниловского коктейля он не прекратил, периодически отсвечивая в отделе.
Мало того, Стульчак жил в одном подъезде с Катей, двумя этажами выше.
– Ты опять здесь, пидсрачник? – окликнул Данилов пытавшегося спрятаться в паспортном столе Стульчака.
– Какое вы имеете право обзываться?
– Имею, – Алексей прошел мимо Студнева, решив больше не тратить время на урода.
Минут через пять в кабинет заглянул Величко.
– Слушай, я вот тут написал… Пойдет так? А то Буров цепляется из-за фигни всякой.
– Что написал-то?
– Сообщенку. Слышал же, раскрытия по оперданным требуются. "Сообщаю, что 26 февраля мне позвонил домой случайный знакомый Буковский Константин, шестьдесят девятого года рождения, проживающий там-то сям-то, и доверительно сообщил, что только что убил человека, а второго тяжело ранил на почве изнасилования его жены. Собирается уехать в другой город и отлежаться. Агент «Хобот». Мероприятия. «Немедленно задержать Буковского и принять меры по изобличению». Пойдет?
– Кого это ты «Хоботом» обласкал? Стульчака, что ли?
– Ага, его. Ну как текст?
– Не майся ты идиотизмом. Нашел на кого сообщенки принимать. Тем более от этого пидсрачника. Не вздумай «бабки» ему за это отстегнуть.
– Но
– Иди ты…
Посланный Величко ушел.
«Случайный знакомый доверительно сообщил, что замочил человека… Горячка белая».
День пролетел быстро – Данилов разбирался с материалами, мотался по адресам, в райуправление. После работы встретил Катю. Поехали к нему. Матери сегодня дома не было, ночное дежурство в больнице. Ночевать остались у Алексея.
По пути на работу Катя заскочила к приятельнице, вернуть долг. Две недели назад она заняла денег, чтобы купить Лешке в подарок обалденный голландский бритвенный набор. Дорогой, но своим в магазине продавали без наценки. У Лешки скоро день рождения, лучше подарка и не придумать. Домой она подарок, конечно, не понесла, оставила на работе, в столе у заведующей. Вчера Катя получила аванс и сейчас отдала почти все деньги, оставив себе небольшую сумму на текущие расходы. Ничего, в крайнем случае можно будет перехватить у девчонок.
Алексей накануне звонил несколько раз Сметанину, но тот был в разъездах.
Сегодня удалось застать.
– Привет, прокуратура. Данилов это.
– Здравствуй.
– Я по Буковскому беспокою, помнишь такого? Что планируем-то?
– Как что? В тюрьму. Сегодня предъявлю обвинение, и в «Кресты».
– Погоди, погоди… Какие «Кресты»? Это раненого надо туда отправить, когда поправится, а мужика-то за что?
– А бегать и искать ты его будешь, в случае чего?
– Да никуда он не убежит. Это ж не братан и не урка. Нормальный пацан по жизни.
– Ты его один раз видел. А совершил он, между прочим, убийство. Мокруху.
– Мокруха мокрухе рознь. Состояние аффекта, в конце концов. Вообще надо дело прекратить.
– Вот пускай суд и прекращает. Я вас, если честно, не понимаю. Один кричит «закрыть», другой – «отпустить». Вы между собой договоритесь сначала.
Данилов смутился:
– Кто закрыть просил? Величко?
– Нет. Шеф ваш. Буров.
– Лично?
– А как же еще? Он, кстати, прав. Если Буковский сдернет, то, пока его не поймают, мокрушка будет считаться нераскрытой. Формально, конечно. А вы и так по показателям в самом низу. Поэтому рисковать не стоит. Верно?
Алексей повесил трубку. Горячка белая. Он навестил Величко. Тот шушукался в кабинете со Стульчаком.
– Ну-ка, исчезни, – Данилов кивнул Студневу на дверь.
Обиженный Стульчак вышел: «Ничего, я-то исчезну…»
– Ты ездил к раненому?
– Да, прокатился, опросил.
– Что лопочет?
– Ничего не лопочет. Отшибло. Но никого не насиловал и не грабил. Это помнит хорошо.
– А кто вообще такие?
– Мелкоорганизованная преступность. Живой – в розыске за налет на инкассатора, дважды судимый. А по покойничку ответ от экспертов жду. Они пальчики его на проверку по компьютеру заслали. Скорее всего, на инкассаторские деньги «тачку» и купили.