Смятение чувств

Хейер Джорджетт

Дверь заскрипела; он увидел Кинвера, осторожно вглядывающегося в лицо Адама, и лениво проговорил:

– Я не сплю. Который час?

– Только что пробило одиннадцать, милорд, – ответил Кинвер, раздвигая шторы.

– Боже правый, это я так долго спал?! Мне давно пора вставать!

Он спустил ноги на пол и встал, продевая руки в рукава халата, который Кинвер поддерживал для него.

– Скажи, чтобы немедленно прислали завтрак, хорошо? Я голоден как волк! Газеты пришли?

– Да, милорд, они дожидаются вас в гостиной.

Похоже, на этот раз Бонапарту как следует намяли бока.

Кинвер вышел заказать завтрак, и Адам прошел в гостиную. Открыв «Газетт», он уселся за стол, чтобы прочесть сводку о Ватерлоо, и как раз дочитывал ее, когда принесли завтрак. Вид у Адама был мрачный, что побудило Кинвера спросить после ухода официанта:

– Наполеон разгромлен, да, ваша светлость?

– В пух и прах, полагаю! Но Боже мой! Двенадцать часов! Боюсь только, что наши потери огромны. – Он отложил «Газетт» в сторону, и, когда сделал это, взгляд его упал на стоявшую на ней дату. Он недоверчиво воскликнул:

– Сегодня четверг, двадцать первое июня? Боже мой!

Кинвер смотрел на виконта озадаченно.

– Званый прием в честь помолвки мисс Лидии! Теперь я остался за бортом! Какого дьявола ты не разбудил меня несколько часов назад?

– Я, конечно, очень виноват, милорд! – сказал Кинвер, очень перепуганный. – Со всеми этими треволнениями – да еще вы сказали, что намереваетесь проспать целые сутки, – у меня начисто все вылетело из головы!

– И у меня тоже. Неужели сегодня действительно четверг? Ну конечно же!.. – Он провел рукой по лбу, стараясь в уме сосчитать дни. – Да, полагаю, что это должно быть так. О Боже!

– Вы завтракайте, милорд, а я пошлю предупредить людей, что через час вам понадобится экипаж! – предложил Кинвер. – Мы будем в Фонтли к девяти, может быть, даже раньше.

После некоторого колебания Адам покачал головой:

– Нет, так дело не пойдет. Мне нужно увидеться с Уиммерингом, прежде чем я уеду из Лондона. Однако предупреди людей, чтобы они были готовы отправиться в путь – пожалуй, около двух. Признаюсь, я удивлен, что Уиммеринг не пришел сюда, чтобы со мной повидаться.

– Видите ли, милорд, мистер Уиммеринг заходил, – виновато признался Кинвер. – Но когда я сказал ему, что вы в постели и еще спите, он не захотел, чтобы вас будили, и сказал, что зайдет еще раз сегодня днем.

– Понятно! Наверное, ты хотел сделать как лучше, но я не собираюсь бить здесь баклуши, я еду в Сити. – Потом Адам подумал, что неплохо бы увидеться еще и с Друммондом и улыбнулся своему огорченному лакею:

– Ничего страшного! Мне в любом случае нужно было съездить к Друммонду.

Его визит в банк продлился дольше, чем он ожидал, потому что мистер Друммонд счел событие достойным его самого отборного шерри. Учтивость вынудила Адама скрыть, что ему не терпится уйти; и было уже два часа, когда он добрался до конторы Уиммеринга.

Поверенный как раз собирался отправиться к «Фентону»

и неодобрительно воскликнул:

– Милорд! Напрасно вы утруждаете себя визитом ко мне! Я поставила известность вашего человека, что заеду сам!

– Знаю, но я чертовски спешу! – сказал Адам. – Сегодня вечером в Фонтли дают прием в честь помолвки моей сестры, и я поклялся, что приеду туда вовремя Конечно, вовремя я теперь уже не приеду, но я могу еще успеть попрощаться с гостями. Как вы считаете? Иначе я впаду в немилость – и поделом мне!

Мистер Уиммеринг чопорно улыбнулся:

– Полагаю, когда станет известна причина вашего отсутствия, вас простят, милорд. И позвольте мне, прежде чем я перейду к каким-либо делам, попросить, чтобы вы простили меня. Голова вашей светлости лучше моей. Должен признаться, что смотрел на вашу прозорливую затею с глубоким опасением. Ей-богу, весь вчерашний день я был настолько исполнен дурных предчувствий, что мне просто кусок не лез в горло! Я краснею, признаваясь в этом, но так оно и было!

– Не стоит! – сказал Адам. – Не говорите про вчера! Что я перенес, если б вы знали! Я даже спрашивал себя – не в сумасшедшем ли доме мое место? И поклялся себе, что никогда больше не сделаю такой вещи: у меня кишка тонка для игры на бирже!

Покинув Уиммеринга, Адам уже собирался было взять наемную повозку на ближайшей стоянке, когда вспомнил, что ему надлежит нанести еще один визит. Он колебался короткое время, а потом, внезапно решившись, пошел пешком в направлении Корнхилла. Он понимал, что это страшно его задержит, но ничего нельзя было поделать – элементарная вежливость требовала от него навестить своего тестя.

Он застал мистера Шоли в одиночестве и вошел в его кабинет без объявления; все еще держась за дверную ручку, задержался на миг, поглядев на него с внезапной тревогой. Мистер Шоли сидел за письменным столом, но не похоже было, чтобы он работал. Что-то в его позе – поникшие огромные плечи, застывшее на лице выражение уныния – вызвало у Адама настоящий страх; понесенные им убытки, вероятно, были гораздо больше, чем он предполагал. Тоном неподдельной озабоченности Адам произнес:

– Сэр!..

Выражение лица мистера Шоли не изменилось. Он горестно сказал:

– Так, значит, вы не уехали домой, милорд?

– Пока нет. Но уезжаю сегодня. Из-за приема Лидии, знаете ли, но я хотел видеть вас, прежде чем уеду из города.

– Я знаю, – ответил мистер Шоли. Он поднялся и стоял, опершись костяшками пальцев о письменный стол. – Нет нужды говорить мне, – сказал он. – Нет нужды также винить меня, потому что вы не сможете винить меня больше, чем я сам себя виню. Да, и из-за этого сознание, что мы разбили Бонапарта, совсем не в радость! В первый раз я дал человеку совет, который не пошел ему на пользу, и надо же было, чтобы это оказались вы! Ей-богу, я не знаю, когда я больше сожалел о чем-либо, это факт!