Смысл и назначение истории (сборник)
Шрифт:
Объективный исторический анализ выявляет, правда, превосходство Запада в воздействии на формирование мира, однако вместе с тем показывает и его незавершенность и недостаточность, в силу которых вопросы, обращенные к Востоку, всегда остаются современными и плодотворными. Они гласят: что можно там найти, чтобы дополнить недостающее нам? Что стало там действительным, что истиной, упрощенной нами? Какова цена нашего превосходства?
Нет сомнения в том, что Запад обладает наиболее длительной и достоверной исторической традицией, уходящей в глубь времен. Нигде в мире нет истории более древней, чем история Двуречья и Египта. В течение последних веков Запад наложил отпечаток на все страны земного шара.
С этих позиций мы постоянно задаем себе вопрос, находим ли мы на Востоке подступы к тому, что было создано на Западе в области науки, рациональных методов, индивидуального самосознания, государственности, экономики капиталистического хозяйствования и т. д. Пытаясь ответить на это, мы ищем на Востоке идентичное Западу и спрашиваем: почему же эти подступы не нашли там своего развития?
У нас создается впечатление, что в Азии мы, по существу, не находим ничего нового. Все это нам уже известно, отличие состоит только в акцентах. Самоуверенность европейцев приводит к тому, что все чуждое воспринимается ими как курьез — будто там размышляли над теми же проблемами, которые у нас получили свое, более отчетливое осмысление, или иногда — к смиренному признанию того, что мы постигаем на Востоке только близкое нам, а не изначально ему присущее.
Между тем свое подлинное значение Азия получит для нас лишь тогда, когда мы спросим себя, что же при всем своем превосходстве утеряла Европа. В Азии есть то, чего нам недостает и что имеет для нас серьезное значение! Оттуда раздаются обращенные к нам вопросы, которые погребены и в глубине нашей души. За все то, что мы создали, что мы сумели, чем мы стали, мы заплатили определенную цену. Мы совсем не находимся на пути совершенствования человеческой природы. Азия служит нам необходимым дополнением. Если мы вообще способны постигать только то, в чем мы узнаем самих себя, то, может быть, мы окажемся способны познать и то, столь глубоко скрытое в нас, подспудное, что осознать совершенно невозможно, если оно не будет отражено в зеркале, где представится нам сначала чем-то чуждым. Тогда мы достигнем понимания, по мере того как сами обретем в нем большую широту, так как тогда расцветет то, что дремлет в нашей душе. История китайской и индийской философии не будет для нас предметом, где без всякой необходимости повторяется то, что есть у нас, или действительностью, позволяющей нам изучать интересные социологические закономерности; в этой философии мы обнаружим тогда нечто такое, что непосредственно касается нас самих, что открывает перед нами возможности человека, которые мы не осуществили, и заставляет нас соприкоснуться с подлинными истоками иной человеческой сущности, которой мы не являемся — и все-таки потенциально являемся. И в этом следует видеть необходимые черты самой исторической экзистенции.
Безусловная уверенность в том, что мировая история ограничена замкнутой сферой западноевропейской культуры, сломлена. Мы уже не можем игнорировать огромный мир Азии как область неисторических народов и вечного бездействия. Мировая история универсальна. И если сузить ее рамки, образ человека будет неполным и искаженным. Однако, воспринимая Азию во всей ее грандиозности и силе воздействия, мы легко можем впасть в заблуждение, преувеличивая ее неопределенность.
Тогда Азия выступает по сравнению с крошечной Европой во всем величии своего огромного пространства. Хронологически она представляется всеохватывающей основой, откуда вышли все люди. Она неизмерима, мощна по своему объему и человеческим массам — нечто длящееся, медленно движущееся.
В этом аспекте греческая культура представляется явлением, возникшим где-то на периферии Азии, Европа — древним осколком, отделившимся от материнского лона Азии. Вопрос состоит в том, где и когда, в результате каких событий это произошло. Можно ли предположить, что Европа вновь вернется к Азии, утеряв свои специфические черты? Потонет в
Если Западный мир вышел из глубин Азии, то он может быть воспринят как безмерно отважный порыв человека к свободе, который сначала сопровождается опасностью потерять душевное равновесие, а затем, будучи осознанным, — постоянной опасностью вновь погрузиться в глубины Азии.
Эта опасность может осуществиться теперь в новых технических условиях, преобразующих и разрушающих в том числе и Азию таким образом, что исчезнет западная свобода, значимость личности, широта западных категорий, ясность сознания. Вместо всего этого утвердится вечное азиатское начало: деспотическая форма существования, отказ от истории, от принятия решений, стабилизация духа в азиатском фатализме. Азия станет чем-то универсальным, вечно существующим и длящимся, включающим в себя Европу. То, что вышло из Азии и должно возвратиться в ее глубины, есть нечто преходящее.
Однако контрастные картины, преисполненные визионерских представлений о гибели, могут возникнуть лишь на мгновение. В действительности они неверны и несправедливы.
Трехтысячелетняя история Китая и Индии также свидетельствует о многочисленных попытках выйти из зыбких глубин Азии. Речь здесь идет о явлениях универсального исторического процесса, а совсем не о своеобразии отношений Европы к Азии. Все это происходит и в самой Азии. Это — путь человечества к подлинной истории.
Азию рассматривают как воплощение некоего мифического принципа, который в ходе реалистического анализа распадается, переставая быть исторической реальностью. Противопоставление Европы и Азии не следует метафизически гипостазировать. В противном случае оно может стать страшным призраком. В качестве мифологического образа оно в момент решения может служить шифром, полезным лишь в том случае, если является знаком чего-то исторически конкретного и духовно ясного и не мыслится как познание целого. И таким шифром, проходящим сквозь всю историю Запада, является противопоставление: Азия — Европа.
VII. Еще раз: схема мировой истории
Прежде чем обратиться к современности, бросим еще раз взгляд на историю в целом так, как она структурировалась в нашем изложении. Вся история человечества делится на три последовательно сменяющие друг друга фазы: доисторию, историю и мировую историю.
1. Длительный период доистории охватывает время становления человека — от возникновения языка и рас до начала исторических культур. Здесь мы соприкасаемся с тайной человеческой сущности, осознаем неповторимость существования человека на Земле, перед нами встает вопрос о нашей свободе, которая неизбежно должна быть связана с прохождением всех вещей и которую мы больше нигде в мире не встречаем.
2. История охватывает события приблизительно пятитысячелетней давности в Китае, Индии, на Ближнем Востоке и в Европе.
С Европой следует сопоставлять Китай и Индию, но не Азию в целом как географическое понятие.
Здесь складываются сначала великие культуры древности: шумерийская, египетская, эгейская, культура доарийской Индии, культура долины Хуанхэ.
Затем в результате завоеваний возникали новые культуры. Они формировались во взаимодействии победителей и побежденных, в ходе восприятия победителями преднайденных исконно существовавших культур; так было в Китае, в арийской Индии; так восприняли культуру побежденных вавилоняне, персы, греки и римляне.
Всем этим географически сравнительно небольшим областям противостояли изолированные культуры Мексики и Перу, а также разбросанные по всему земному шару первобытные народы, сохранявшие до соприкосновения с европейцами в эпоху великих географических открытий все многообразие своих примитивных культур.
3. С возникающего в наши дни глобального единства мира и человечества фактически начинается универсальная история земного шара, мировая история. Ее подготовила эпоха великих географических открытий, начало ее относится к нашему веку*.