Смысл твоей жизни

Спицина Агнесса

Отец

Скажи, кто из пророков или святых не призывал любить, любить ближних искренне, всей душой, как самого себя? Когда-то я тоже, как и ты, не могла понять, как можно любить, когда вокруг так много зла. Когда тебя не понимают, строят козни, совершают такие поступки, от которых не только плакать, а кричать хочется. Я не понимала и плыла среди больших волн, а порою айсбергов, от которых мой корабль жизни шел

ко дну.

Когда я выздоровела, когда я была уже дома, судьба начала преподносить свои уроки. Маме и папе казалось, что всё вокруг хорошо: дочь жива, растёт, радуется, смеётся. И мамино сердце обрело покой. Но только её покой вскоре сменился на траур: умер мой отец – отец, которого я не помню сейчас. Я не помню, как была у него на руках и как он играл со мной, не помню его черты и его глаза. Только фотографии немного помогают.

Когда я повзрослела, стала завидовать тем, у кого были отцы. У них была полноценная семья. Я обижалась на Бога, на судьбу, на жизнь. Почему она забрала? Почему? Почему у меня? Почему моя мама осталась одна? Ты скажешь: «Чему удивляться!? Миллионы детей остаются сиротами». Но для меня полная семья стала идеалом, мечтой. Я решила, что никогда и ни при каких условиях, если это будет зависеть от меня, мой ребёнок не станет сиротой! Это был крик моей души. Я не знала, что этими мыслями, этими действиями я кидала вызов судьбе. Тогда я не осознавала, как важно было принять ситуацию и не спорить с жизнью, иначе она будет тебя учить. Но я не могла иначе.

Я тогда не понимала даже маму. Почему ей не хватило смелости остановить всё это, не допустить, чтобы отец покончил с жизнью? Почему в ту минуту она не забрала у него ружье? Почему? Почему она не предугадала, не заглянула в будущее и не остановила всё это? Такими мыслями я тоже бросала вызов судьбе. И когда пришло время, мне встретился тот, кто перевернул мою жизнь с ног на голову. Никогда не говори «никогда». Это я поняла спустя много-много лет.

Выбор жизни

Шли годы. Мои голубые глаза сделались серыми. Лицо обрамляли длинные русые волосы. Не буду подробно описывать, как в девять, в шестнадцать и в двадцать семь лет я также я была на пороге между жизнью и смертью и как уже привычно жизнь выбирала меня. Я всегда задавала вопрос, почему я оставалась жить?

В тридцать три года со мной случилось что-то непонятное. Какие-то судороги сковали меня. Я не понимала, что это был за приступ. Руки и ноги скрутило,

внутри возникло ощущение холода. Что-то сказать, даже кивнуть или моргнуть я не могла. При полном оцепенении я на сто процентов осознавала все, что происходило вокруг. А еще перед глазами прокручивалась вся жизнь, как кадры кинопленки. Неужели это конец? Появился страх – не за себя, а за них. Как я их оставлю? Как я оставлю дочь, ведь она совсем ещё маленькая! Сама я росла без отца, как я могу оставить ее без матери? Я слышала, как она где-то молится. До меня доносился ее плач: «Боженька, помоги моей маме! Помоги, пожалуйста!» Описать словами, что я тогда чувствовала, невозможно.

Что это было? Я не боялась умереть. Из-за того, что приходилось очень тяжело, меня преследовали эти мысли. Но я не имела на них права. У меня была семья, за которую я в ответе. Я не имею права умирать. У меня есть те, которых я люблю больше жизни, которым я обязана, которые научили меня смотреть на мир другими глазами. Это я поняла только сейчас, после всех испытаний судьбы…

И опять жизнь выбрала меня – и я опять живу! И никто не может объяснить эту череду событий. Но случайностей не бывает.

Кризис

Время шло. Я задумывалась о том, кто я, зачем живу, какова моя миссия на Земле. Я чувствовала: есть что-то, что я должна открыть, найти для себя. Скорее всего, каждый задавал себе подобные вопросы и, не найдя ответов, забывал о них. Но я не могла предать всё забвению.

Оставаясь наедине с собой, я мучительно искала ответы. Я не понимала, что мои мысли формировали мою жизнь. Я чувствовала: должно что-то произойти. Но что? И вообще, куда всё идёт? И что будет с моей жизнью?

На руках был больной ребёнок, которому нужно было проводить противовирусную терапию. Я спрашивала себя: что будет дальше с ней и с нами? Это мой единственный ребёнок. И я должна была выбрать правильное решение. Я ни в коем случае не могла успокаивать себя тем, что человеку свойственно ошибаться или сказать себе: «Будь, что будет». Ведь речь шла о здоровье и о будущем моей единственной дочери. Я мать, и я в ответе за своего ребенка. Сейчас я, конечно, понимаю, что человек может чувствовать свои решения. Он может посоветоваться со своей семьёй – не с той семьёй, где есть мама и папа или муж и дети. Нет. У человека ещё есть семья – это семь его тел и его «я».

Конец ознакомительного фрагмента.