Смысл жизни
Шрифт:
Как научить человека самостоятельно искать и находить смысл собственной жизни? Наша школа мало приспособлена к решению этой задачи. Будущий учитель за время обучения в пединституте овладевает конгломератом знаний, перед ним проходит калейдоскоп лиц, имен, мыслей и фактов. Не хватает, может быть, самого главного: куда учитель должен вести своих питомцев? И для чего весь этот „маршрут“, который мы называем жизнью? Нижеследующие заметки навеяны этими горькими размышлениями.
В реальной жизни советского общества проблема смысла жизни решалась просто и однозначно. Она сводилась к идеологическому постулату: „способствовать построению светлого будущего – коммунизма“. Сложнейшие социально-психологические аспекты этой проблемы оставались за порогом сознания человека. Хотя и в зарубежной, и в отечественной литературе данная проблема занимает значительное место, вы не прочтете о смысле жизни в учебниках
Потеря смысла жизни может привести к решению человека покончить со своим существованием на земле. В. Франкл приводит на первый взгляд поразительные статистические данные, полученные при изучении группы студентов, у которых были попытки суицида: 85 % из них не видели в своей жизни смысла; при этом подавляющее большинство (93 %) оказались физически и психически здоровыми, жили в хороших материальных условиях, в полном согласии со своей семьей, активно участвовали в общественной жизни и имели все основания быть довольными своими академическими успехами. Понимание смысла своей жизни, пишет К. Обуховский, – это необходимое условие нормального функционирования: «Как свойством птицы является потребность летать… так свойством взрослого человека является потребность найти смысл жизни…» И. С. Кон отмечает практическую значимость для человека потребности «мыслить свою жизнь не как серию случайных, разрозненных событий, а как целостный процесс, имеющий определенное направление, преемственность и содержание». Б. С. Братусь пишет о поиске смысла жизни как насущной потребности, которая зиждется на фундаментальном противоречии между ограниченностью, смертностью индивидуального бытия и всеобщей родовой сути человека.
Впрочем, не все так однозначно в отношении этой потребности. Известно, что есть немало людей, которые полностью поглощены «процессом жизни», они целиком, по выражению С. Л. Рубинштейна, «внутри жизни», не задумываются о ее смысле и не переживают отсутствие этого смысла как невосполнимую потерю. Кроме того, смысл жизни может недостаточно осознаваться. В. Г. Асеев, ссылаясь на данные Б. Ф. Зейгарник и Б. С. Братуся, отмечает, что смысл жизни может недостаточно осознаваться, находиться в потенциальном состоянии ввиду отсутствия актуально заданной необходимости. К этому, по-видимому, следует добавить и влияние эмоциональных факторов, в частности опасения, что такая работа может обнаружить пустоту жизни, привести к разочарованию вследствие осознания несбывшихся надежд, нереализованных планов. Однако как мы увидим, и наличие смысла жизни далеко не всегда благо. Сказанное отнюдь не снижает актуальности исследования данной проблемы.
Не затрагивая сейчас ее философско-этического аспекта, остановимся на характеристике смысла жизни как особой «психологической реальности». Уже приходилось упоминать о существовавшей в отечественной психологии некоторой односторонности в понимании психического, в частности сознания, об излишне категорическом противопоставлении сознания и бытия (на что в свое время указывал С. Л. Рубинштейн, абсолютизации свойства отражения в характеристике психического). Это сказалось и на понимании соотношения деятельности и сознания. Последнему отказывали в существовании вне, помимо, а тем более над деятельностью (В. Зинченко), обычно подчеркивался вторичный характер сознания – оно было лишь отражением, а не соучастником бытия. «Сознание не отпускалось с короткого поводка деятельности».
В последнее время исследователи все больше делают акцент на субстанциальности человеческой психики, которая характеризуется как обладающая определенной устойчивостью и относительной самостоятельностью существования. Это следует отнести и к феномену смысла жизни. Достаточно распространено представление о смысле жизни как «объяснительном понятии» преимущественно морально-оценочного характера либо как предмете «философствования» в основном пожилых людей, которые уже отошли от конкретных практических дел (недаром обсуждение данной проблемы является приоритетным в мемуарной литературе). При этом остается в тени тот факт, что смысл жизни является особым психическим образованием, имеющим свою специфику возникновения, свои этапы становления, и, приобретая относительную устойчивость и эмансипированность от «породивших» его условий, может существенно влиять на
Обобщая сказанное, выделю следующие положения: проблема смысла жизни имеет свой, достаточно значимый «биологический аспект»; природные особенности не просто предпосылки, но «активные участники» процесса поиска человеком смысла жизни, их влияние неоднозначно; границы такого влияния подвижны и изменчивы; существуют «пики», «всплески», когда роль биологического фактора в процессе становления смысла жизни существенно возрастает; природные особенности не только «ставят рамки» процессу поиска смысла жизни, но и содержат в себе возможности выхода за их пределы.
Так в какой мере прав Франкл? В какой мере человек свободен в своих намерениях, в том числе в попытках отыскать смысл жизни? Если говорить по большому счету, то сам процесс свободного и сознательного принятия решения на самом деле не свободен в полной мере. Он с самого начала «отягощен» влиянием неосознаваемого. Рассмотрение механизмов такого «отягощения» – один из значимых аспектов проблемы смысла жизни.
Считая, что потеря смысла жизни – личная трагедия человека, мы мало задумываемся о тех социальных и социально-психологических предпосылках, которые способствовали этой трагедии. Как часто в ее основе – несбывшиеся юношеские ожидания больших жизненных свершений! Но не виновато ли в этой трагедии общество, в частности школа, слишком долго воспитывавшее «героев», нацеленных на великие дела, которым «нет преград», создавая тем самым у молодежи соответствующий уровень притязаний? У нас совершенно не разработана проблема «маленького человека». Не все могут создать теорию относительности, решить (или хотя бы сформулировать) теорему Ферма или стать депутатом парламента. Проблема смысла жизни – это проблема не только (а может быть, и не столько) «величины», масштаба поступков и свершений, это – проблема осознания человеком своих возможностей, постановки реальных, а не «заоблачных» целей, проблема удовлетворения на первый взгляд «малым» смыслом жизни: посадить и вырастить дерево, построить дом, воспитать детей, прожить жизнь порядочным человеком… Этот «малый смысл» по своему «качеству», «удельному весу» может превосходить жизненный смысл «большого масштаба».
Да, динамика жизненного смысла чрезвычайно сложна: он может сжиматься, как шагреневая кожа, до примитивного стремления выжить и подниматься до вершин подвига и самопожертвования.
Проблема смысла жизни является не просто предметом научных споров философов, этиков, психологов – она неразрывно связана с практикой жизни каждого человека в отдельности и человечества в целом.
Проявлением неадекватности смысла жизни является его инертность. Смысл жизни, который дает возможность человеку стать относительно независимым от обстоятельств, в случае чрезмерной эмансипации ведет к отрыву от реальности: человек становится рабом устаревшей идеи и основанной на ней жизненной цели.
Обобщая сказанное, можно выделить следующие основные характеристики адекватности смысла жизни:
1. Реалистичность смысла жизни, т. е. соответствие смысла жизни, с одной стороны, наличным объективным условиям, необходимым для его осуществления, с другой – индивидуальным возможностям человека.
2. Конструктивность смысла жизни – характеристика, отражающая степень его позитивного или негативного влияния на процесс становления личности и успешность деятельности человека.
«Реалистичность» – необходимое, но само по себе недостаточное условие «конструктивности» смысла жизни. Несомненно, что «конструктивность» смысла жизни существенно обусловлена содержанием той идеи, которая составляет главную цель жизни человека. Вместе с тем, имея в виду, что смысл жизни не просто определенная идея, а особое психическое образование, следует рассмотреть вопрос о структуре этого образования и соотношении структуры и содержания смысла жизни.
Мы исходим из того, что в основе структуры смысла жизни лежит иерархия смыслов, соотношение «больших» и «малых» смыслов. Особенности «структурной иерархии» обусловливают не только формально-динамическую, но во многом и содержательную характеристику данного феномена.
Иначе говоря, становление и функционирование смысла жизни как психологического феномена определяется не только содержанием «главного смысла», но и характером его соотношения с другими жизненными смыслами. Мало того, с изменением структурной иерархии изменяется и содержательная сторона смысла жизни.