Сначала было похищение...
Шрифт:
Мой! Только мой мужчина! Мой до кончиков пальцев, до последнего волоска. Никогда не думала, что это возможно. Так растворяться в мужчине. Но я растворилась. Все предохранители слетели, все предосторожности. Я влюблена. Влюблена так сильно, что, часто и поесть забываю, сытая этой любовью.
Сдерживаться, придерживаться нейтрального тона на людях становится всё сложнее. Я с сожалением понимаю, что нужно поскорее разъезжаться, иначе та же Мелани, или офицер Китара, который не редко заходит к Роберту, что-то заподозрит. Хочется быть с ним рядом каждую минутку,
Роберт полностью поглощён расследованием. Теперь мы много разговариваем. Обо всём подряд. Только о деталях расследования он не очень любит рассказывать. С трудом выведываю по кусочкам, что идут аресты, допросы. Ментальное считывание с Мелани принесло огромную пользу. Находясь почти постоянно под действием либо заклинаний, либо сонных настоек, мозг девушки фиксировал многое из происходящего. Это оказалось невероятно полезным.
Теперь Мелани выступает как главный обвинитель. Похищение, рабство, сексуальное принуждение. Обстоятельства дела тщательно скрываются, следователи делают всё возможное и невозможное, чтобы выйти на заказчиков.
А девчонка словно физически стала выше. Высоко задранный нос будто прибавил ей роста. По-поводу и без она обращается к Роберту, когда тот находится рядом. То одно у неё, то другое. Вот и сейчас, мы с Лифиссой недавно вернувшиеся с воскресной проповеди сидели в гостиной. Мелани вышивала, сидя у растопленного камина, Роберт тоже присоединился к нам, прихватив из кабинета свои бумаги и зарывшись в них с головой. Малышка листала любимую книжку, бездумно тыкая пальчиком сквозь иллюзии, я увлечённо рисовала.
— Ещё бы хорошо придать этой гостиной немного уюта. Я могла бы развесить по стенам свои вышивки, как делала мама у нас дома. — Возопила эта неугомонная, разрезая уютную тишину.
— Создатель да поможет тебе в твоих начинаниях. — Лениво протянула Фисса.
Собравшиеся удивлённо взглянули на неё, промолчали.
— Да-да, спасибо Мелани. — Роберт ответил, как-то механически.
— Создатель да вознаградит твоё великодушие. — Опять Лифисса.
— У меня уже есть несколько готовых. Если бы Вы принесли рамки для них … Желательно со стеклом. Чтобы не попортились от пыли. — Воодушевилась девушка.
— Создатель говорит: "работай не покладая рук, и да воздатся тебе в жизни небесной". — Ага, тоже Фисса. Я-то уже привыкла, а Мелани почему-то покраснела.
— Да-да. — Роберт ответил не прерывая чтения.
— Ещё нужно купить кое-что из посуды. Столовые тарелки давно нужно заменить. — Наша кухарка вошла во вкус.
— Создатель порицает излишества. "Учись обходиться малым"-говорит заповедь его. — Малышка всё так же рассматривала картинки.
— Заменить … хорошо …Хмм… прости, что? Не могла бы ты повторить? — Роберт всё же соизволил включиться в диалог.
— Создатель говорит, — "будь внимателен к ближнему своему, в час трудностей протяни руку помощи ему".
— Что с ней? — Спросил граф у меня.
— Не обращайте внимания. С ней так всегда после проповеди. Слишком
— То есть это норма? — Создатель! Что же ему не понятно?!
— Абсолютно. — Сделала вдох поглубже, прежде чем пуститься в объяснения. — Ей семь. — Точно. Придётся разжёвывать. — Она очень общительная, активная, любознательная. Впечатлительная. Очень. Слишком даже.
— То есть, ничего с этим делать не нужно, всё само пройдёт? — Уточнил Роберт.
— Вы конечно можете поговорить с ней о религии, рассказать ей о Создателе, о слове божьем. Но во-первых, — вряд ли Вы сможете рассказать ей что-то новое. Во-вторых, я занималась этим всю дорогу из храма. В-третьих, — завтра максимум, а если ей попадётся что-то стоящее то и раньше, она переключится сама.
— Хм. Ну что ж. Хорошо, если так. Тебе, конечно виднее. — С этими словами единственный мужчина в доме попытался вернуться к бумагам.
Фисса, поняв, что её персона больше никому не интересна, тоже вернулась к книжке.
— Я считаю, что рождение и воспитание детей это очень ответственный, важный шаг. И раз уж женщина пошла на это, то уж будь любезна уделять ребёнку всё своё время. Дети, всё же не цветы, как принято считать у нас, в Итвозе. Это в целом, моё личное мнение. — Сказав это, Мелани украдкой взглянула на меня, на графа, вернулась к вышивке.
В лице я не изменилась, ничто сейчас не могло внешне выдать то, как сильно паршивка задела меня за живое. Я действительно плохая мать для Фиссы, и действительно слишком мало времени ей уделяю. Пытаюсь компенсировать это всеми возможными способами, но понимаю, что этого недостаточно.
Но это только наши с ней дела. Обсуждать это с девицой, намеревающейся развесить вышивки в гостиной графа, вместо портретов предков или хотя-бы пейзажей, я уж точно не собираюсь. Как и показывать свою неприязнь.
Реплика осталась без ответа, как и должно остаться любое мнение, о котором не спрашивали. Если бы Мелани хватило воспитания, то она бы знала об этом.
Я уже было вернулась к эскизам, как услышала громкий собачий лай. Столь странный здесь звук громко резанул по ушам. Посмотрев в окно, стала свидетелем странной картины, как мальчишка-выгульщик с трудом справлялся с огромным догом. Тем более удивительно, что на собаке был ошейник-артефакт, отличающийся ярко-алым цветом, чтобы прохожие были уверены, что животное полностью подчинено ментальному управлению человека.
Пёс, мало того, что лаял, тянул мальчишку в нужном ему направлении, наплевав на волю выгульщика. В глазах паренька читалась паника.
В тот момент, когда псина встала на задние лапы, из-за чего мальчик запрокинул голову, потеряв шапку, и угрожающе зарычала, я не выдержала.
— Граф Баррэм! Прошу Вас, сделайте что-нибудь! Там, на улице. — Подскочив, я бежала ближе к окну, говоря на ходу. — Мальчик не справляется. Что-то происходит с этой собакой. Прошу Вас.
Никаких вопросов не последовало.