Сначала было весело
Шрифт:
– Я что-то не так сказал? – с мукой в голосе проговорил Дэн.
Лицо женщины стало безжизненным.
– Ты только что предал своего брата. Ну да ладно, это не мое дело. Своя шкура ближе, – понятливо усмехнулась она. – Скажу одно. Если твой братик притащит с собой мусоров или группу поддержки, ты сдохнешь первым.
Самохин понурил голову.
Надежда поднялась со стула. Склонившись над Кристиной, она пощупала у нее пульс, хотя даже невооруженным глазом было видно, что та мертва. Уцелевший глаз
Надежда хмыкнула, после чего резким движением сорвала занавеску, которой накрыла остывающее тело девушки. Странно, но после этого в какую-то долю секунды Дэн даже проникся уважением к ней.
– У тебя есть выпить, Дениска? – осведомилась она, надкусывая грушу. – Полагаю, что да. Ты ведь не чай сегодня вечером с подругой собрался пить, верно?
– Там, в холодильнике, – разлепил губы Самохин. – Шампанское и коньяк.
Несколько секунд женщина сверлила его своими темными колючими глазами.
– Оставайся на месте, – наконец сказала она, забирая со стола его мобильник. – Надеюсь, ты будешь себя хорошо вести.
С этими словами Надежда проворно вышла из гостиной.
Взгляд Дэна заметался по комнате. Убежать, пока ее нет?!
«Как убежать, дурень? С твоей раздолбанной ходулей ты едва ползать можешь…»
С этим сложно было не согласиться. И тем не менее Дэн решил попробовать. Закряхтев, он принялся спускать ступни вниз, но лишь его изувеченная нога коснулась пола, он заскрежетал зубами. Нет, убежать он не сможет.
Разбить окно? И что дальше? Только сквозняк устроит.
Взор молодого человека уткнулся в тарелку с фруктами. Если ее разбить, одним из осколков можно нанести серьезную рану…
«Ага, – мрачно подумал Дэн. – А потом получить гвоздодером по башке и уснуть навсегда».
После недолгих колебаний Самохин отверг эту идею.
Собственно, в любом случае что-либо предпринимать было поздно – в коридоре уже слышались тяжелые грохочущие шаги.
«Словно палач идет к месту казни».
Дэн горестно вздохнул.
Как там она сказала? Тюфяк? Ссаная тряпка?
Лучше не придумать. Он действительно неудачник по жизни.
Лузер, иными словами.
– У вас есть дети? – задала вопрос Надежда, держа в руках бутылку коньяка. Раскупорив ее, она сделала жадный глоток прямо из горлышка.
Дэн помотал головой.
– Вы что, больные? Или эти, как их… ну, которые принципиально не желают детей заводить?
Самохин промолчал. Он не испытывал ни малейшего желания дискутировать на данную тему, особенно в его нынешнем положении.
– А жена твоя где? – продолжала расспросы Надежда.
– Почему вы решили, что я женат?
Она ощерила гниющие зубы:
– Потому что это так. А эта истеричка – твоя любовница. Ты ведь не станешь этого отрицать?
– Не
– Ну и где твоя благоверная?
– В гостях.
– Вот она обрадуется, когда сюда придет, – ухмыльнулась Надежда. Протянула бутылку Дэну: – Пей.
– Я не хочу, – поморщился Дэн. В сознании до сих пор вспышкой мерцало мертвое лицо Кристи, дырка вместо глаза, из которой все выползал и выползал багровый кисель. Поэтому одна лишь мысль о выпивке заставила его желудок скрутиться в узел, хотя еще пару часов назад он был бы не против пропустить рюмку для аппетита.
– Пей, я говорю, – потребовала женщина, и голос ее посуровел. – Только если ты попробуешь меня ударить этой гребаной хреновиной, я запихну ее тебе в задницу.
Деваться было некуда, и Самохин, вздохнув поглубже, отпил из горлышка совсем чуть-чуть. Прокушенный язык в ту же секунду обожгло, словно кипятком, и он закашлялся. Она с легкой улыбкой наблюдала за ним.
– Вы…
– Меня зовут Надежда, – напомнила женщина, забирая у него коньяк. – Наверное, уже слышал обо мне из прессы?
– Это вы сбежали из колонии?
– Было дело. Теперь-то уж чего скрывать.
Невероятно, но Дэн отчетливо различил в ее интонации безысходную тоску.
Набравшись смелости, он выдохнул:
– Надежда, вы собираетесь убить нас?
Лоб беглянки прочертили морщины. Она неторопливо села за стол, сцепив перед собой ладони с грязно-желтыми холмиками мозолей. При взгляде на ее толстые, огрубевшие пальцы, Дэну внезапно пришло в голову, что такими руками можно в костре угли ворошить.
– Я не знаю, – сказала она. – Говорю как есть. Все зависит от того, сдержит ли слово твой брат.
– Он скоро будет здесь, – поспешно проговорил Дэн. Даже слишком поспешно, отметил он с досадой.
– Не парься сейчас о том, что с тобой будет, – посоветовала Надежда. – От этого все равно ничего не изменится. Теперь от тебя уже мало что зависит.
Женщина сделала еще один глоток коньяка и понюхала грушу.
– Двенадцать лет не ела груш, – задумчиво произнесла уголовница и с осторожностью откусила крошечный кусочек.
– Можете съесть все, – предложил Дэн, указывая на фрукты.
Надежда хихикнула.
– Ты так галантен.
Самохин подумал о пицце, которая осталась в коридоре. Очевидно, его желудок тоже вспомнил о еде и заурчал с удвоенной силой.
– Не держи на меня обиду, – вдруг сказала женщина. – Ну, – она обвела своей большой рукой пространство гостиной, – вот за это все. Это называется судьба.
«Это называется полное дерьмо», – подумал про себя Дэн угрюмо.
– У тебя есть какие-либо домашние животные? – задала она вопрос, и Самохин недоуменно уставился на зэчку.