Сначала отвести беду...
Шрифт:
Беркутов вошёл в кабинет. Придвинул к себе папку с документами, протёр очки. Свежих бумаг не много, основное утром просмотрел. Подписал пару писем. Новую папку с резолюцией замминистра раскрыл, пробежал взглядом. Отложил. Не срочно, подождёт нового начальника. Впрочем, — привычка не откладывать дела победила, — и он, снова пододвинув к себе документы, приколол к ним записку с поручением подполковнику Зуеву ознакомиться. Написал срок — 3 дня — и подумал, что мнение Зуева выслушает уже не он.
Снова защемило сердце.
Беркутов с усилием поднялся, задумчиво прошёлся по кабинету. Трудные вопросы он часто осмысливал, прохаживаясь вот по этой знакомой-знакомой дорожке. Подошёл к окну, аккуратно поправил крючок, чтобы оно не болталось под ветром. Постоял немного, вглядываясь в тоже знакомую до мелочей улицу. Вернулся на своё место и, решительно взяв трубку телефонного агрегата, нажал клавишу междугородней связи…
Приоткрылась дверь. Верочка пропустила вперёд полковника Джалиева,
— К вам гость, Пётр Николаевич!
Генерал легко шагнул навстречу. Кряхтеть по-стариковски он позволял себе только в присутствии очень близких людей:
— Заходи, Спартак, заходи. Давненько мы не виделись! — Джалиев, неожиданно светловолосый, совсем не кавказской внешности человек — в мать, что ли, подошёл к Беркутову, крепко пожал ему руку.
— Мне сказали, что вы уходите, Пётр Николаевич. Жалко, очень жалко. Не часто виделись, но каждая встреча мне памятна, что-то добавила к профессиональному моему пониманию…. Но и то дело, когда-то и отдохнуть нужно….Мне 53, а иной раз, уже ощущаю….Груз забот и лет.
Беркутов в числе намеченных телефонных контактов не думал о Джалиеве. Но, раз он здесь….человек, насколько помнил генерал, честный, прямой. Не без хитрости, разумеется, но в нашей профессии это качество необходимое. Поговорить стоит, не раскрывая, конечно, лишних подробностей. Но…прощупать, узнать обстановку в их республике. Не в газетно-телевизионном освещении….
— Садись, Спартак, рассказывай, что у вас нового? Как живёте под жарким южным солнцем? И рядом с главной "горячей точкой" нашей страны? Как люди настроены, имею в виду не наших милицейских, а простых людей…Как живут люди у вас?
— Живут. Живём, как все. С Москвой не сравниваю, а так, — как все. Неважно живём, товарищ генерал, товарищ Пётр Николаевич. С Москвой, говорю, не сравниваем, а с прошлой жизнью,
— Ну, раньше такого не было. Сейчас — почти изобилие, так почему же "неважно"?
Джалиев молчал. Беркутов понял, что неудачно начал разговор. Нельзя так, — сразу в лоб. Пётр Николаевич нагнулся к селектору: — Верочка, ты нам чай организуешь? Спасибо, давай покрепче. И, повернувшись к гостю, сказал:
— Нарушаю я приличия, извини, Спартак. Сейчас моя помощница чай принесёт, а разговор что? Разговор подождёт.
— Да нет, Пётр Николаевич. Я не потому….Просто жизнь действительно сложная. Двумя словами не обойтись, а для долгого разговора договариваться нужно было. Я же внезапно явился, — как лавина с гор…
— Ничего. Я уже дела сдаю. В новые проблемы влезать уже поздно. Так что, времени полчасика есть. Рассказывай, гость дорогой. Обо всём, что сочтёшь нужным. А я уж потом вопросы задам. На твои отвечу….
Во время всего разговора Беркутов думал о возможности рассказать Джалиеву о своих намерениях, но так и не решился, отметив, однако, что со Спартаком попозже поговорить следует. У полковника на душе тоже тяжесть лежит. Но не сейчас, не в кабинете… Неожиданная мысль пронзила его — "не в кабинете"! Почему? Неужели…Нет оснований, но чутьё старого оперативника потребовало осторожности. Слишком рано рассказывать о намеченных делах, — во вред делам. Здесь теперь, — только о пенсионных проблемах, о встречах можно договариваться.
И он снова потянулся к телефону…
На Урале сейчас на два часа позже. Коллеги, которых не держит за рукав оперативная необходимость, как раз домой собираются. Самое время для звонка. Он набрал многозначный номер. Гудок. Ещё гудок. Ещё…нет, трубку взяли и знакомый говорок полковника Пермякова, чуть растягивая слова, сообщил, что упомянутый полковник слушает.
— Приветствую тебя, Аким Акимыч, некто Беркутов у телефона. Не оторвал от неотложных дел?
— Взаимно приветствую, коллега. Звонок из Москвы всегда тревожит, но я слышу голос давнего друга. И рад. Как поживаешь, Пётр Николаевич?
— Да дела у меня теперь попроще стали: на пенсию оформляюсь. Вот напоследок решил с однополчанами пообщаться….Возможно, через недельку в ваших краях побываю, о встрече хочу договориться.
— О чём речь, Петро! Приезжай….Я в ближайшее время выезжать никуда не собираюсь. Если начальство не прикажет. А с тобой, пожалуй, на охоту сладимся.
— Нет, Акимыч, я уже давно не охотник. Врачи, знаешь ли, не рекомендуют. А повидать тебя хочу…. И к соседу твоему звонить собрался. В кадрах мне сказали, что тёзка мой тоже собирается с мундиром расстаться. Вот так, разойдёмся по своим садам-огородам и совсем связи растеряем…Ты молодец, держишься. Ну да ты же и моложе меня, аж на целый год!