Сначала отвести беду...
Шрифт:
— Схема вполне понятна. Такое взаимодействие возможно. Вы становитесь совладельцами газеты. Её общую направленность мы сохраняем. Редакционную политику определяем совместно, а на своих страницах — диктуете вы. Но, извините, господин генерал. Неужели вы думаете, что эти рассуждения интересны читателям? Их волнуют другие вопросы, — результат футбольного матча, цены на бензин, отношения между Аллой Пугачёвой и Филиппом Киркоровым…Кто выбил зуб Филиппу и было ли это вообще? И подобное… Правда, правда, потери личного бюджета их тоже заинтересует…. Однако, у вас, вероятно, не только
— В этом и должно проявиться мастерство журналиста, — рассказать важные вещи понятно и интересно для разных читателей. Надеюсь, таких журналистов мы найдём. И в Москве и у вас. Что же касается ваших вопросов, то отвечаю. С КПРФ мы не сотрудничаем. А насчёт пропаганды, вы правы. Хотя прочистка мозгов наших читателей от завалов многолетнего вранья официальных СМИ является нашей главной задачей, потребуется и популяризация наших взглядов и наших людей.
— Вы, конечно, не назовёте сейчас этих людей? Будем рассказывать о некоем гражданине Иванове? Или господине Сидорове? А потом в нужное вам время назовём нужную вам фамилию?
— Что ж, хорошая идея. — Беркутов улыбнулся. — Гражданин Иванов. Уважаемая на Руси фамилия. Пусть будет гражданин Иванов.
Из редакции Пётр Николаевич вышел с ощущением неудовлетворения собой. С одной стороны, разговор прошёл успешно и есть большая вероятность, что через несколько дней РВС приобретёт первый печатный голос. Пусть не в собственность, но право регулярных публикаций, что, в сущности, и требуется. С другой стороны, осталось чувство дискомфорта, чувство недосказанности, словно он в чём-то обманул собеседника.
Беркутов присел на скамейку в сквере и "прокрутил" в памяти прошедший разговор. Нет, неправды он не сказал, а откровенничать с деловым партнёром совершенно не нужно. Не нужно. Да и не безопасно.
У Петра Николаевича были адреса ещё двух редакций, но, подумав, он решил повременить с визитами. Если сорвётся договор с "Камнем-самоцветом", то Коломиец навестит их. Две же газеты в одной области пока не по карману. Деньги Горькова тратить нужно разумно. Его выезд на Урал по их с Лёвой договорённости охватит 3–4 области, где он, Беркутов, должен завязать контакты. После него поедет Ганжа. Он и оформит юридически то, о чём удастся договориться Беркутову.
Начало получается перспективное. Что будет дальше?
Фрагмент 9
В дни, когда Пётр Николаевич начал налаживать связи в глубинке России, Лев Гурыч улаживал свои больничные и служебные дела.
В госпитале ему сняли гипс, после чего хирург пригласил Иванова зайти на несколько минут в ординаторскую. Ещё раз осмотрев его, заставив пару раз пройтись по комнате, постоять на одной ноге, достать с закрытыми глазами кончик собственного носа, врач сказал:
— Не первый раз я провожаю вас, товарищ
— Учту, Вартан Тигранович. Я ухожу на пенсию. Буду спокойно жить, на рыбалку ходить….Хотя, это вряд ли… Никогда не увлекался рыбалкой.
— И ещё одно, Лев Гурыч: абсолютно обязательно закрепить курс лечения в санатории. Организм у вас крепкий, но два с половиной месяца в постели, тяжёлая нагрузка на сердце, на лёгкие. Лишённые ежедневной нагрузки, они склонны к заболеванию. Явных признаков оных я у вас не вижу, но 4 недельки спокойной жизни, с прогулками в лесу, по морскому пляжу считаю необходимыми. Соответствующие бумаги и вашему начальству, и в хозяйственное управление я уже направил. Рекомендую в Прибалтику.
— Прибалтика нынче заграница!
— Да нет. Лучший с лечебной точки зрения курорт на Балтийском побережье, — наш. Зеленогорск, Калининградская область. Не столь фешенебельно, как у некоторых, но условия оздоровительные отличные. Да и комфорта хватает. Вполне хватает. Там у Министерства обороны великолепный санаторий.
— Я бывал там, доктор. Правда, только по служебной надобности. Места там, действительно, изумительные. Сосновый лес, пляжей таких нигде нет.
— Ну и ладненько. Езжайте. Желаю успехов…и не встречаться нам больше!
— В этих стенах не встречаться, Вартан Тигранович! В этих стенах!
Не долго задержался Лев Гурыч и на работе. Приказ о его увольнении был подготовлен заранее. Пригласили на пять минут к генералу, новому начальнику…Прошёл по отделам, попрощался с коллегами…Сдал табельное оружие и служебное удостоверение. Присел за свой, или уже не свой, стол? Все бумаги Вячеслав давно вынул, рассортировал, нужные для работы взял к себе, остальное отнёс Льву домой….Посмотрели в глаза друг другу. Всё!
— С тобой, Слава, мы не расстаёмся….А в остальном….И это здание, и эти заботы теперь для меня — прошлое. Но какое дорогое прошлое! А….не будем об этом. Вечером сможешь заглянуть ко мне?
— Разумеется, Лёва. Я с тобой не прощаюсь, увидимся. Ты иди, и не грусти, пожалуйста. Хотя понимаю, как тебе трудно. Но ты думай о своём новом деле. Оно, пожалуй, поважнее всех прошлых…А тебе его с азов осваивать приходится.
Иванов вышел, тщательно закрыв дверь.
Ещё открывая замки своей квартиры, Лев Гурыч услышал надрывающуюся телефонную трель. Быстро вошёл, присел возле телефона. С радостью услышал голос Беркутова, с которым не связывался уже два дня. Дела у Петра складывались нормально. Их прогноз на поездку оправдался почти полностью. В трёх уральских городах Пётр Николаевич завязал перспективные контакты и подготовил почву для поездки юриста. Вот только Харченко? Беркутов колебался, возвращаться в Москву или всё же побывать и у него?