Сначала свадьба
Шрифт:
– О Эллиот! – снова вздохнула Ванесса. Встала с кресла, даже не заметив, что книга соскользнула на пол, и поспешила к мужу. Села на колени, крепко обняла и уткнулась лбом в плечо.
– Не терзай себя сомнениями. Ты всегда оставался сыном, а твои сестры – родными дочерьми. Оттого, что где-то в другом месте жили другие дети, любовь отца к вам не иссякла. Любовь не имеет границ и пределов. Она бесконечна. Не сомневайся в отцовской любви. Пожалуйста, не сомневайся!
– Он постоянно лгал, – горько произнес виконт, откинув голову на спинку кресла. – Лгал, что очень занят в Лондоне, что отчаянно не хочет уезжать от нас
Ванесса подняла голову и заглянула в лицо мужу, а потом разжала объятие и ласково, почти по-матерински, погладила по волосам.
– Не мучь себя, – попросила она, – не ставь под сомнение каждое слово. Если отец говорил, что любит, если ты сам ощущал его любовь, значит, так оно и было на самом деле.
– Печально то, что наша история сама по себе вполне обычна, даже банальна, – продолжил виконт. – Можно не задумываясь назвать не меньше дюжины подобных примеров. Причина лицемерия заключается в том, что главными ценностями общество считает положение, титул и состояние. Следовательно, браки по расчету рассматриваются как общепринятая норма. Ну а чувственное наслаждение и эмоциональный комфорт можно найти и на стороне. Мне не повезло в том, что я ничего не знал и даже не подозревал о двойной жизни отца. Внезапно, в одночасье, я потерял все свои ориентиры. Понял, что все, во что верил и чем жил, фальшиво. Все – мираж. Словно оказался один в океане на утлой лодчонке.
– И тогда радость, любовь и надежда покинули твою жизнь, – печально подытожила Ванесса.
– Да, ушел весь глупый, наивный идеализм, – согласился Эллиот. – А его место стремительно, почти за одну-единственную ночь, занял трезвый реализм. Урок запомнился навсегда.
– Бедняжка, – пожалела Ванесса. – Реализм ничуть не исключает радости и любви. Напротив, он соткан из этих золотых нитей.
Виконт бережно погладил жену по щеке.
– Если бы все могли оставаться такими же наивными оптимистами, как ты, – вздохнул он. – Еще полтора года назад и я смотрел на мир такими же доверчивыми глазами.
– Все должны стать подобными мне реалистами, – решительно возразила Ванесса. – Почему реализм воспринимается как негативный взгляд на жизнь? Почему нам так трудно верить во что-то, кроме зла, насилия и предательства? Жизнь прекрасна. Даже если хорошие люди умирают совсем молодыми, а старшие нас предают, она все равно прекрасна. Жизнь такова, какой мы сами ее видим.
Ванесса легко поцеловала мужа в губы. Но разве можно мгновенно снять боль, с которой Эллиот не сумел примириться за целых полтора года?
– А потом случилось так, что ты лишился и лучшего друга? Потерял Константина? – спросила она.
– Да. И это стало последней горькой каплей, – подтвердил виконт. – Наверное, я и сам был изрядно виноват. Ворвался в Уоррен-Холл подобно непримиримому крестоносцу и бросился опекать Джонатана с твердым намерением стереть с лица земли каждого, кто таил злой умысел. Возможно, если бы все в доме оказалось в порядке, я вскоре научился бы обуздывать собственное рвение, но вышло иначе… Вскоре выяснилось, что отец чересчур доверился Кону, а тот бессовестно обманул доверие.
– Каким образом? – уточнила Ванесса, сжав ладонями лицо мужа.
Виконт тяжело вздохнул.
– Он систематически обворовывал Джонатана. Крал фамильные драгоценности. Почти бесценные, хотя сомневаюсь, что ему
– Не стоит, – печально согласилась Ванесса.
Эллиот закрыл глаза. Рука безвольно опустилась.
– Боже, – прошептал он, – зачем же я выплеснул на тебя всю эту семейную грязь?
– Затем, что я твоя жена, – со спокойной уверенностью ответила Ванесса. – Эллиот, нельзя отказываться от любви, даже если кажется, что все, кого ты любил, предали. Тем более что предали всего-навсего два, пусть и самых дорогих человека. И нельзя отказываться от счастья, даже если все прошлые счастливые минуты оказались фальшивыми. Впереди ожидают любовь и радость.
– Правда? – Эллиот взглянул недоверчиво.
– Да. И еще надежда, – подтвердила Ванесса. – В душе непременно должна жить надежда.
Все еще сжимая ладонями красивое смуглое лицо, Ванесса заглянула мужу в глаза и увидела, как слезы переполняют их и текут по щекам.
Эллиот резко дернул головой и выругался так, что истинной леди следовало бы залиться пунцовым румянцем.
– Черт возьми. – Виконт тут же скрасил площадное ругательство более мягким. Порылся в карманах и вытащил чистый платок. – Не обращай внимания, Ванесса, и прости.
Он попытался снять ее с колен, отстранить, удалить. Однако ничего не вышло. Ванесса крепко-накрепко обвила руками его шею и прижала к груди мокрое от слез лицо.
– Не закрывайся от меня, Эллиот, – умоляюще прошептала она куда-то в волосы. – Не пытайся уйти в себя. Я не твой отец и не Константин. Я твоя жена и никогда в жизни не предам.
Она прижалась щекой к его голове и замерла, чтобы позволить мужу очистить душу тяжкими, почти болезненными, рыданиями.
Скорее всего потом Эллиот будет стыдиться мгновенной слабости, подумала Ванесса. Должно быть, с раннего детства не проронил ни слезинки. Мужчины такие глупые! Считают, что плакать стыдно.
Она поцеловала мужа в макушку, потом в висок. Провела ладонью по волосам.
– Любовь моя, – прошептала она. – Ах, моя любовь!
Глава 22
Лорд Лингейт забронировал ложу в Воксхолл-Гарденз. Вечер в знаменитом увеселительном саду на южном берегу Темзы входил в число обязательных пунктов программы светского сезона. Когда Эллиот спросил Ванессу, хочет ли она туда поехать, лицо жены засветилось радостью.
Виконт считал своим долгом доставлять жене все новые и новые удовольствия. Он испытывал к Ванессе необыкновенную нежность. Определить чувство словами он не мог, да и не хотел. Влюбленность? Слишком тривиально. Любовь? В любви Эллиот давно разочаровался, а потому не хотел соотносить ненадежную категорию с Ванессой.