Снадобье для вдовы
Шрифт:
— Меня зовут Улибе Климен, — сказал он. — Безо всяких «сеньоров». И что во мне самое главное — помимо того факта, что я хочу тебе помочь — то, что у меня есть друг, которому я могу доверить всю свою жизнь.
— Кто? — нервно спросил Жиль.
— Многие зовут ее тетушкой Мундиной, — ответил Улибе. — И она примет тебя у себя на какое-то время. Она живет в Санта-Марии, мы будем проезжать мимо ее дома по пути. Думаю, ей пригодится в хозяйстве пара полезных рук. А уж кормить тебя она будет отменно.
— Но я должен попасть в
— Брось, парень, в рыданиях нет никакого толку. Если ты должен попасть в Жирону, мы заедем к тетушке Мундине за тобой на обратном пути. Мы за тобой вернемся, клянусь тебе. Епископу вряд ли захочется терять четырех стражников, их лошадей и грузовых мулов.
Жиль несмело улыбнулся и спросил:
— Зачем вы все это делаете? Я не понимаю.
— Меня бесит, когда обычного парня могут продать наподобие игрушки какому-нибудь богатому иностранцу — ты малый симпатичный, и с тобой случится что-нибудь в таком духе только потому, что какая-то женщина в этом городе очень жадна до денег.
— Так мне повариха и сказала, — пробормотал Жиль.
— Но скажи, если это возможно — почему Жирона?
— У моей матери там должен быть родственник, — наконец ответил мальчик.
— И ты хочешь попытаться его найти? — пристально глядя на него, спросил Улибе. — Не думаю, что твоя мать умерла. Она отдала тебя заботам святых братьев, потому что больше была не в силах тебя прокормить. В этом нет ничего постыдного, — добавил он. — В наше время такое случается слишком часто.
Жиль хранил упрямое — или испуганное — молчание.
— И ты надеешься, она нашла убежище у своего родича. Возможно, он сказал ей, что в состоянии приютить одного человека, но никак не двоих.
— Нет, — ровным голосом ответил мальчик. — Моя мать умерла. А если даже и нет, то там ее не будет. В том смысле, что если бы она пряталась, где же ее стали бы искать в первую очередь, как не в доме родственника?
— Почему она должна прятаться? — удивился Улибе.
— Она не прячется, — твердо ответил мальчик. — Она мертва. Я знаю это.
— Кто же такой этот твой родственник? — спросил Улибе. — В Жироне я знаю многих, а наш сержант — так вообще всех, даже нищих у городских ворот и вместе с их шавками.
— Я никогда не слышал его имени, — сказал он, — но имя матери он знает. Я спрошу, знает ли там кто-нибудь мою мать.
— А как насчет тебя? — спросил Улибе. — Разве твоя хозяйка не будет разыскивать тебя в доме родственника, требуя твоего возвращения?
— Она не знает имени моего родственника, — ответил мальчик. — И братья-монахи тоже не знают. Она не сможет найти меня с их помощью. Никто не сможет меня там найти, если я туда попаду, — сказал он, потупив глаза. — И я буду там в безопасности, если никто не сможет меня найти… — Неожиданно, словно усталый, выбившийся из сил щенок, мальчик
Глава 4
— Знаю-знаю, столь искусный лекарь вовсе не обязан исполнять роль простого посланца, — с раскаянием в голосе произнес Беренгер.
— Я был только рад оказать услугу Вашему преосвященству, — сказал Исаак.
— Подобные обмены следует совершать с предельной осторожностью, мастер Исаак, — мягко продолжал тот. — И чем меньше людей о них знают, тем лучше. Их обычно совершают либо Бернат, либо капитан, а также мой превосходный сержант, но капитан уже слишком примелькался в этой местности.
— Короче говоря, вы не доверяете вашим стражам столь полно, сколь стоило бы, — весело прокомментировал Исаак.
— Кое в ком из моего окружения может взыграть любопытство. Я могу, не колеблясь, доверить многим из них золото нашего собора или любой секрет, которым обладаю, — сказал епископ. — Но только не документы его величества. Поэтому речь шла о любезности для Дона Педро.
— Мы должны оказывать поддержку его величеству всем, чем можем, — сказал Исаак. — И история случилась небезынтересная. — Он рассказал епископу о впавшем в ярость мастере Луисе, которому противостоял храбрый престарелый охранник.
— Этот мастер Луис — настоящая заноза в пятке, — пожаловался епископ. — Мое ежедневное испытание, но по-своему укрепляет душу. Вы с ним знакомы?
— Едва-едва, — сказал Исаак. — Он не относится к числу моих пациентов.
— Он постоянно отирается у дверей моей приемной с какими-то нелепыми требованиями принять меры по поводу недостойного поведения его соседей, — усмехнулся Беренгер. — То же относится и к людям, живущим в том доме. Сомневаюсь, что он с ними хорошо ладит. Они не жили в своем поместье, по меньшей мере, лет двадцать, вполне успешно обходясь услугами управляющего. Я пришел к выводу, что тот, кто имеет к поместью непосредственное отношение — возможно, даже сам хозяин дома — должно быть, верный слуга короля.
— Судя по всему, так оно и есть, Ваше преосвященство, — согласился Исаак.
— Но в настоящее время меня куда больше беспокоит другой слуга короля.
— Паскуаль Робер состоял на службе его величества? — спросил Исаак.
— Именно так, — кивнул Беренгер. — И его величество будет весьма недоволен, когда узнает, что он был убит возле наших ворот чуть ли не у нас на глазах, а мы даже представления не имеем, кто мог это сделать.
— Кое-что мы все-таки слышали, — осторожно начал Исаак. — Хотя, если это был его убийца, то надо искать преступника, способного бегать так же быстро и бесшумно, как ветер.