Снайперская «элита» III Рейха. Откровения убийц (сборник)
Шрифт:
Мы продолжали обсуждать бой за город. Неожиданно нас перебил сержант Бергер. Он окликнул меня:
– Ефрейтор Бауэр!
– Я слушаю вас, сержант.
– Гюнтер, тебя забирают в другую дивизию, – сказал он.
– Что? – переспросил я, не осознав сразу смысл его слов.
– Вот приказ о твоем перемещении в 3-ю пехотную дивизию, – сержант протянул мне желтый листок бумаги.
Мне было тяжело прощаться с Антоном, Михаэлем и сержантом Бергером. Тем не менее я должен был спешить в новую дивизию и доложить о своем прибытии самому
Я по всей форме салютовал ему:
– Ефрейтор Бауэр в ваше распоряжение прибыл.
– Вольно, ефрейтор, – ответил он. – Извини, если это перемещение было слишком неожиданным для тебя. Но я не мог допустить, чтобы столь талантливый снайпер был под началом другого командира. Даю слово, Гюнтер, ты об этом не пожалеешь!
– Спасибо за доверие, господин капитан, – ответил я, пораженный тем, что офицер назвал меня по имени.
Обычно офицеры называли рядовых, ефрейторов и даже сержантов только по фамилии. Они относились к нам почти как к рабам. Однако капитан Бидембах был явно не из таких командиров.
– Чтобы оправдать твое перемещение, мне пришлось доложить полковнику о том, что ты крайне способный снайпер, – улыбнулся капитан. – Он захотел, чтобы завтра утром ты лично явился к нему.
Я окончательно смутился от подобного внимания к моей персоне. Наверное, моя растерянность была написана у меня на лице.
Капитан Бидембах привычным жестом похлопал меня по плечу:
– Не переживай, Гюнтер, в этом нет ничего особенного. Наш полковник старается знать в лицо своих лучших бойцов. А если ты продолжишь воевать так же, как в сегодняшнем бою, думаю, тебе еще не раз придется показываться ему на глаза.
– Я постараюсь воевать не хуже, господин капитан, – ответил я, так до конца и не придя в себя от смущения.
– Хорошо, Гюнтер. Теперь иди в свой новый взвод, ты заслужил отдых.
Я доложил о своем прибытии сержанту, командовавшему взводом. Среди своих новых сослуживцев я увидел нескольких ребят, которыми я командовал в ходе взятия польской школы. Мне стало неловко перед ними. Большинство из них, как и я, были ефрейторами. В бою же, как правило, командовать бойцами одного ранга с ним мог только тот, кто значительно старше их по возрасту. Однако я был, наверное, самым молодым из моих новых товарищей.
Я сразу начал извиняться перед ними, что обстоятельства сложились так, что мне пришлось быть их командиром.
– Ерунда, не извиняйся за это! – сказал один из них. – Ты был хорошим командиром. Под твоим началом никто из нас не погиб и даже не был ранен. К тому же ты сам стреляешь очень метко. Мы рады тому, что теперь ты в нашем взводе, Гюнтер!
После этого говоривший посмотрел на противотанковое ружье у меня на плече и спросил:
– А это что за пушка?
– Противотанковое ружье, – ответил я, снимая его с плеча и протягивая спросившему.
– Массивная штука! – сказал он.
Другой снайпер
– Да эта штука весит килограммов пятнадцать!
– Зато она пробивает даже танковую броню, – вставил я.
– А ты что, собрался уничтожать танки? – еще один снайпер рассмеялся.
– Нет, но с помощью этого ружья я уничтожил польского пулеметчика, который укрывался за мешком с песком.
– Ладно, у каждого свои причуды, – махнул рукой снайпер, назвавший меня хорошим командиром.
– Ты уже слышал о французах и англичанах? – спросил меня еще один из новых сослуживцев.
– Нет. А что с французами и англичанами? – удивился я.
– И те и другие объявили нам войну.
– Мать твою! – вырвалось у меня.
Мне стало понятно, что на Польской кампании война для меня не закончится, если, конечно, я не позволю убить себя раньше времени. С этими невеселыми мыслями я вскоре заснул.
Глава четвертая. Я становлюсь учеником профессионального снайпера
5 сентября силы Вермахта большую часть дня были заняты перегруппировкой. Группе армий «Юг», состоявшей из трех полноценных армий, в которые входило около миллиона людей, требовалось еще некоторое время, чтобы выполнить задачи, возложенные на нее на данном этапе, и овладеть городами Лодзь, Озорков, Радомско и Бжезины.
Я был рад передышке. Сразу после завтрака я начал чистить свой карабин и противотанковое ружье. При этом я был доволен тем, что мне удалось получить утром не только семь патронов для моего карабина, но и еще семь патронов для моего противотанкового ружья. Это дало мне возможность попрактиковаться с ружьем. Я даже попытался приладить к нему мой старый 2,5-кратный оптический прицел. Но это мне не удалось.
Около 11 часов меня вызвали в палатку, в которой располагался штаб нашего командира полка полковника Хользварта. Когда я вошел, он сидел за дубовым столом и смотрел на разложенные перед ним карты.
– Ефрейтор Бауэр по вашему приказанию прибыл, господин полковник, – отрапортовал я и по всей положенной форме салютовал и щелкнул каблуками.
– Вольно, ефрейтор, – полковник улыбнулся. – Могу я увидеть твои бумаги?
Меня поразило радушное выражение его лица. Все-таки он был офицером такого ранга, а я всего лишь ефрейтором. Я спешно протянул полковнику свою личную солдатскую книжку.
Просмотрев ее, он сказал:
– Я вижу, ты окончил снайперскую школу в Берлине.
– Так точно, господин полковник, – ответил я.
– Что ж, некоторые старые военные относятся к снайперам предвзято. Но я знаю истинную цену подобным бойцам. Поэтому в моем полку есть несколько взводов, состоящих из одних снайперов, в том числе и твой взвод.
В этот момент в палатку вошел сержант с черным от копоти лицом. На вид ему было лет сорок. Он салютовал полковнику и вытянулся по стойке «смирно».