Снега моей души
Шрифт:
Трясущейся рукой он вытер лицо. Под ладонью чувствовалась каменная крошка. Сидя на островке, он видел, как ещё продолжают падать в реку камни, поднимая фонтаны грязной воды. Ухмыльнулся, подумав: «Паучка, бедолагу, жалко…»
Медленно, выбирая наиболее крупные камни и опираясь на них коленями, а порой и локтями, он начал двигаться вверх.
– «Не бояться! Главное – не бояться! Доча моя маленькая! Держи меня своими слабенькими рученьками!» – так он шептал всегда, когда ему приходилось выполнять опасную работу или принимать сложное решение.
Время застыло.
«Края, края-то у них какие-то плоховатые, серые. Не дай боже…»
И словно подслушав его тревожные мысли, за ближайшей горой глухо проворчал, пока ещё далекий, гром. Из распадка, словно чей-то слабый выдох, вырвался и умчался вниз по реке порыв свежего ветерка. Верхушки деревьев закачались, зашумели.
– Вот только этого мне сейчас и не хватало! – от досады он сжал зубы.
Затем встал и начал медленно подниматься наверх каньона. Подъем не занял много времени. Взгляд его устремился на то место противоположного берега, где тревожно алело яркое пятно.
– Как капля крови… Тьфу ты, черт подери! Не об этом надо сейчас. Не об этом! Спуск! Надо найти спуск к воде. И перестань хлюпать соплёй, сволочь! – вслух обругал он себя.
Обогнув огромный обломок скалы, вышел к узкой расщелине, которая, как ножом прорезав скальную гряду, спускалась к самой воде. Движения его сразу же стали мягкими, как бы вкрадчивыми. Перед ним тотчас исчезла тайга и отошли на второй план звуки, что окружали его. Он начал спускаться по расщелине к воде. Его ладони нежно обхватывали гребни камней, колени прижимались к изгибам скал и провожали движение тела до момента отрыва от камня…
И вскоре под подошвами его ботинок заскрипела галька берега. Вернее сказать, это было некое подобие берега. Маленькая, не более двух метров в длину коса, местами покрытая слоем наносной грязи. На ней не было ничего, что подошло бы для организации переправы. Ни бревен, ни коряг – ничего.
– Скучно, дядя. Надо снова вверх. Травку-то мы там, наверху, найдем. И анорак–то мы ею, родимой, набьём. А вот спасательный жилет зря сбросил, пока бежал… – говоря это, он начал движение вверх.
Поднявшись на борт каньона, начал рвать руками сочную траву. Куча сорванной травы росла медленно, но он и не торопился. Эта операция была на данный момент самой ответственной.
Примерно через час он остановился, критически посмотрел на кучу травы, и остался доволен сделанным.
Снял пропитанный потом анорак, завязал узлом его рукава, застегнул молнию ворота и начал набивать этот псевдомешок травой. Вскоре перед ним, на траве, лежало чучело без ног и головы. Расшнуровал ботинки и одним шнурком перевязал поясную часть анорака. Второй шнурок он разорвал пополам и снова, очень тщательно, зашнуровал ботинки.
Начинался мелкий дождь.
«Дождь в дорогу – к счастью!» – с этой мыслью он вошел в воду…
3. 6000 шагов
Шатаясь и судорожно прижимая к себе штормовку с остатками травы внутри неё, он вышел на противоположный от места старта берег. И буквально рухнул на камни.
Дождь, который слегка накрапывал перед началом его переправы, теперь превратился в ливень. Вся поверхность реки буквально кипела от вздувающихся воздушных пузырей. Над водой начал подниматься тонкий слой тумана.
«Отцу… Сейчас бы… Бутылку… За куртку… За…» – дыхание сбилось, и он, чтобы успокоиться, откинулся спиной на валун, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
Перед его глазами возникли эпизоды далёкого детства. Маленький, затерявшийся в якутских горах посёлок с необычным названием Аллах-Юнь. Название своё он получил от имени реки, на берегу которой расположился. Сухое и очень жаркое лето шестьдесят восьмого года. Бесшабашные мальчишки на «купалке». Так они, пацаны посёлка, называли процесс купания в реке. Но купались они не в самом Аллахе, как сокращённо называли реку, а в речной протоке, которую образовала река. Тихая, неглубокая и умиротворённая, по сравнению с «шипящим» течением самого Аллах-Юня, протока не вызывала опасения у родителей, и поэтому они отпускали мальцов на «купалку» спокойно.
Кто тогда высказал мысль переплыть Аллах, он не помнил, но вызвались двое. На самом деле, к реке, что текла в ста метрах от протоки, побежали все.
Галдя и смешно подтягивая на бегу черные сатиновые трусы, толпа мальчишек ринулась на берег Аллаха. Он также свистел и улюлюкал, как все, когда бежал. Но одно он запомнил – запомнил на всю жизнь. Спины… Потные спины бегущих впереди, спины тех, кто мешал ему разогнаться перед прыжком в воду.
Он был из тех двоих, кто решился …
Разбег и толчок. Последнее ощущение берега – тёплая, нагретая солнцем галька под пальцами ног. Она знакомо хрустнула, отдавая тепло ступням.
И сразу же холодный поток реки подхватил его. Он вынырнул, взмахнул несколько раз руками. Скорость течения была слишком большой. Его сносило «по стрежню». И перебить эту струю, в силу своих мальчишеских возможностей, он не мог.
«Не борись, никогда не борись с водой!» – эти слова отца, сказанные год назад, вдруг явственно прозвучали в его душе. И как бы подсознательно, внемля словам отца, он перестал биться с потоком, поднял голову, мельком увидев заснеженные вершины массива Тарбаганах, и перевернулся на спину. В этом стиле плавания – на спине, ему среди пацанов посёлка не было равных. Он резко выдохнул и сориентировал положение тела относительно главной струи.