Снега, снега
Шрифт:
Незаметно для себя Лёха уснул.
Ему приснился Ёпрст. Естественно, в интерьере своего московского кабинета.
Костян, вольготно развалившись в антикварном массивном кресле и расслабленно закинув ноги, облачённые в модные итальянские остроносые ботинки, на палисандровую столешницу письменного стола, вальяжно вещал в телефонную трубку:
– Сука зряшная, ты, Петров. Так всех, курва «грушная», подставил. Исчез куда-то, без предупреждения. Пришлось – в срочном порядке – прерывать реалити-шоу и выплачивать иностранным участникам огромные
Тоненько и надоедливо загудел зуммер. После чего приятный механический голос торжественно объявил:
– Полётное задание выполнено. Самолёт завис над затребованной точкой. Жду дальнейших указаний… Повторяю. Полётное задание выполнено. Самолёт завис над затребованной точкой. Жду дальнейших…
Лёха проснулся, отчаянно потряс головой, отгоняя противный сон, и нажал курсором на строку – «Принято, ждите».
Механический голос замолчал. Ему на смену пришёл другой голосок – нежный и чуть-чуть сонный.
– Милый, мы уже прилетели? – сладко потягиваясь в соседнем кресле, промурлыкала Ванда. – Адресом, случайно, не ошиблись?
– Проверяю, – озирая – через толстое стекло кабины – окрестности, отозвался Лёха.
– А, что, любимый, ты так старательно высматриваешь в этой белой и однообразной пелене?
– Замёрший водопад.
– И, как успехи?
– Пока – никак. Скучнейшая и белейшая поверхность-местность.
– И, что теперь будем делать? – забеспокоилась жена. – Может, ну его? Полетели в Гренландию, и все дела? Типа – навсегда?
– Подождём.
– Чего?
– Когда солнышко выглянет из-за плотных слоистых облаков, – пояснил Лёха. – В солнечную погоду обзор улучшается многократно. Проверено. Учили… Хочешь кушать, сероглазка?
– Ага, очень.
Он выбрался из кресла, прошёл в салон, а минут через десять-двенадцать вернулся, неся в ладонях прямоугольный поднос, на котором располагались четыре бутерброда (копчёная колбаска и ветчина на соевых галетах), два пластиковых стаканчика и бутылка с малиновым ликёром.
– Завтрак самых натуральных и правильных Богов, – одобрила Ванда. – Молодец, белобрысый солдафон.
– Стараюсь, графинюшка. Стараюсь…
Они, пристроив поднос на приборной панели, приступили к завтраку.
– Ну, за неземную и вечную любовь! – разлив ликёр по стаканчикам, провозгласил тост Лёха.
– За нашу – неземную и вечную любовь, – въедливо и вдумчиво поправила жена. – Заслужили, как ни крути…
В самый разгар трапезы за стёклами самолётной кабины заметно посветлело.
– Вижу – тоненький и короткий стеклянный столбик, – с аппетитом дожёвывая бутерброд, сообщила
– Водопад Чугрим, – облегчённо выдохнул Лёха. – Замёрший на морозе, естественно. Ясен пень, понятное дело… Заканчиваем с завтраком. Иди, сероглазка, в салон и раскладывай по креслам тёплую одежду.
– А, ты?
– Займусь корректировкой маршрута.
Он снова вызвал на экран монитора бортовое «меню» и щёлкнул – курсором – по строке «Инструкции по ручному управлению самолётом».
Через три-четыре минуты сообразительный внутренний голос подытожил: «И ничего хитрого, мать его знойную. Берём в ладонь правой руки джойстик управления. Кладём его на серый экран соседнего монитора. Всё – как в элементарных компьютерных играх. Направление, колёсико скорости движения, колёсико высоты, счётчик пройденного расстояния… Поехали, братец! Не сомневайся…»
Самолёт, плавно снижаясь, медленно двинулся на юго-восток.
«Ага, водопад Чугрим – прямо под нами, – принялся командовать самоуверенный внутренний голос. – Отворачивай, братец, восточнее. Ещё на пару-тройку градусов… Медленно-медленно – вперёд. Молодец, служивый. Идём метрах в трехстах пятидесяти над снегами… Стоп! Снега, они белые-белые. Верно?»
– Верно, белые, – не задумываясь, подтвердил Лёха. – Белее белых медведей… Ага, точно. Наблюдаю овальное пятно…м-м-м, с лёгким сиреневым оттенком. Искомый «колодец»? Похоже на то… Зависли, снижаемся. Чёрт, ничего толком не видно. До поверхности снегов – по счётчику высоты – осталось два метра. Стоп. Пожалуй, достаточно… Ванда! Ко мне!
Они оделись – по полной программе: тёплое бельё, джемпера, свитера, ватные штаны, полушубки, перчатки, рукавицы, шлемы-маски, шапки, по пять пар шерстяных носков, валенки гигантских размеров…
– Готова, зазноба сероглазая? – глухо – сквозь толстую лицевую маску – спросил Лёха.
– Без вопросов, – также глухо отозвалась жена. – Открывай уже, охламон. Ожиданье – хуже болотных комаров…
Он уверенно надавил на красную кнопку.
Округлая дверца, располагавшаяся посередине самолётного корпуса, послушно отошла в сторону, «утонув» в обшивке.
– Сбрасываем, боевая подруга! – уверенно берясь ладонями за широкие лямки первого рюкзака, скомандовал Лёха. – Вперёд и вверх! В данном конкретном случае – вниз…
Двигатели самолёта негромко и равнодушно ворчали. Рюкзаки, свёртки, пакеты, коробки и прочие одиночные предметы летели – безостановочной чередой – вниз.
«На совесть, ребятки, вы запаслись, – незлобиво ворчал внутренний голос. – Как будто уже заранее настроились на долгое автономное состояние-существование… Впрочем, это не так и глупо. Всякое бывает. Лучше перебдеть, чем лохануться…»
– Прыгать? – с азартными нотками в голосе спросила Ванда.
– Подожди пару минут, неисправимая авантюристка, – улыбнувшись, попросил Лёха. – Подожди чуток…