Снегирь (Стихи)
Шрифт:
Хоть неумело - на носке...
Не стало радости в тоске,
В ее тягучем голоске.
О, разбежаться, раскрутиться!
Предмет ли гордости гордыня?
А вот и нет! Любовь смелей.
Сама себя
дождем
пролей.
Преодолей, а не лелей
Сковавшую тебя гордыню.
Куда как устарела новость:
"О, я дурна... О, я одна..."
Нет! Я жива, я голодна,
Мне виден мир, и я видна.
И это -
x x x
А я вам расскажу про то,
Как я по Сретенке бродила,
Как у табачного ларька
Я увидала старика.
Он смахивал снежок с пальто
И смахивал на Буратино.
Такой носатый и такой
Лукавый, тощий, деревянный,
Он усмехнулся и кивнул,
И носом в небо заглянул,
И стукнул об асфальт клюкой!
Мне кажется - он не был пьяный.
А просто дело шло к весне.
Снега от злости почернели.
И - сверху старый - он внутри
Вдруг стал моложе раза в три.
И боты, палочка, пенсне
Ему до слез осточертели.
...А я подумала: когда
Я постарею и осунусь,
И буду медленно седеть,
И в садике весной сидеть,
И выводить гулять кота,
Тогда меня пронижет юность!
x x x
"Все это было, было, было..."
Зачем же я,
Изнемогая, повторила
Ход бытия?
Кому понадобилось это
По мне опять
Соотношенья тьмы и света,
Шутя, сверять?
МИГ
Часто день суетлив и бездарен,
Разворован, размыт, разбазарен,
Но бывает - запомнится миг...
В зимнем дворике дворник-татарин
На скамейке разлегся, как барин,
В ожиданье друзей-забулдыг.
Не заметен, не страшен, не жалок,
Все твердит про какой-то "подарок",
И никто во дворе не прервет
Ни горелок, ни пряток, ни салок...
Он глядит на детей и на галок
И татарскую песню поет.
x x x
Пока я была на летучке,
Пока я вела протокол,
Жемчужные странники-тучки
Лазурною степью неслись...
Пока я вносила поправки
И скрепки роняла под стол,
Вороны, и крыши, и лавки
Бездонную выпили высь!
ЗАВИСТЬ
Я себе опостылела. Я,
Как собака на запах жилья,
К вам приду ледяным переулком,
Умирая от зависти к булкам
По субботам, к непыльным шкатулкам
И к фарфоровым всяким придуркам...
Бахрома и оранжевый свет,
А зато и любовь, и совет.
– Ну и ну! Это кто говорит?
– Это - я, осыпавшая
Молодою немудрою бранью.
Это я возле окон с геранью
Плачу:
я никогда вышиванью,
Дивным крестиком: лебедь и гусь,
Как и жизни-то - не научусь...
ЗВОНЯТ - ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ!
О неприкаянности срам!
Ходить в невероятной шляпке,
И шляться по чужим дворам,
И примерять чужие тапки...
Вам, безусловно, невдомек,
Что за нелепая фигура
В руке цветок, в другой кулек
Стоит на лестнице понуро?
А это - я. Я вас люблю!
Но чтобы не казаться лишней,
Лишь сообщу, что
по рублю
На улице торгуют вишней.
Полчасика - на передых.
И снова в месиво окраин...
– Не понимаю молодых!
Мне в спину заорет хозяин.
x x x
Настоящей жизни свет
Очень прост и даже скуден.
Вечно я рвалась из буден
В праздники, которых - нет,
И презрительно звала
Лишь
черновиком, разбегом
Эту жизнь под серым снегом,
Эти серые дела.
А теперь смотрю назад
И от зависти бледнею:
Боже!
Неприметный сад,
Где белье среди ветвей,
Молодостью был моей,
Лучшею порой моею...
Проморгала - о печаль!
Проглядела, глядя вдаль.
x x x
...Он списывал мысли в блокнот,
Сидел вечерами в читалке,
Но были усилия жалки,
А разум - под стать приживалке
У книг, у великих господ.
И весь его облик цыплячий,
И взгляд вдохновенно-незрячий,
И круглый, разгневанный рот
Дышали такой неудачей!..
Как детский игрушечный флот
На гребне всамделишных вод.
x x x
На куриных ножках вилла
Вся в иконах и гульбе.
Я в который раз открыла:
Пошлости тупое рыло
Ликом кажется себе.
Распушивши бакенбарды,
Расписавши пульку в карты,
О "высоком" покричат...
Не хватай меня за фалды,
Утонченно-сытый чад!
По твоим кочуя дачам,
Тяжело не кончить плачем,
Убежав за три версты
К станции, к чертям собачьим,
В рай куриной слепоты.
x x x
Боже! Самодовольные рожи,
Как вы цедите жизнь из ковша,
Знать не зная, что боль - это дрожжи,
На которых восходит душа.
Даже ливень, хлеставший без краю,
Вы собрали в хозяйственный таз.