Снегириная заря

Шошин Владислав Андреевич

«Мне военный припомнился лагерь…»

Мне военный припомнился лагерь — Над палатками ветра полет, Солнце белкой мелькает на флаге, Взвод походную песню ведет. Я пою — я приучен к порядку, Да и радость нельзя мне сдержать, Я не только ведь скатывать скатку — Научился себя уважать. Это право дается засадой В полуночного ливня часы, Это право дается гранатой В конце штурмовой полосы. А

потом через лес мы проходим зеленый, И сдаем старшине автоматы с утра, И, прощаясь, орем из окошек вагона: — Капитану Петрову Ура!

«Стучат вагонные колеса…»

Стучат вагонные колеса — Домой, Домой! Стучат одно. Все степь да степь, И вдруг береза Впервые глянула в окно, На полустанке выбегая Девчонкой бойкой к полотну… И я, друзей отодвигая, Спешу к вагонному окну. Былой любви на всех дорогах Душа по-прежнему верна, Зовешь других, Встречаешь многих, А все на свете лишь одна.

«Поздравляю с весенним громом…»

Поздравляю с весенним громом, Громогласным над каждым домом, Ослепительным над страною, Очистительным надо мною. Громом прорвана чувств запруда, И вокруг вызревает чудо — Лодки ждут друзей по озерам, Земляника по косогорам. Синий полдень в сосновой раме Встал над Пушкинскими Горами, Только пушкинским песням впору Приобщить его к разговору. Но и нашим нельзя не петься, Только выдержало бы сердце, Коль в него и любовь вернется — От избытка чувств разорвется! Начинают птицы рано, Вдохновенно — и не зря, — Чтоб из плотного тумана К людям путь нашла заря. Им восторгом захлебнуться Не для кассовых утех… Что толкает их проснуться Раньше всех? Мудрее всех? И выходит из-за елей Осиянная заря Не на лепет «менестрелей», А на трепет снегиря.

В ПУШКИНСКИХ ГОРАХ

Как будто в мире нет другого сердца, Одно мое — такая в мире тишь. За десять верст услышишь вздох младенца, За двадцать — всплески весел различишь. Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Безоблачная синь над головой, И косогор горит гвоздикой красной, И дышит ветер скошенной травой. И музыка приходит издалека Как зов твой через псковские холмы, И верю я, что день встает с востока, Что друг для друга в мир явились мы. Пусть

годы шли походкой торопливой, Я сердце чистым для тебя сберег, Спроси о том у серебристой ивы, Она не скажет слова поперек. К земле, солдатской освященной кровью, За наше счастье пролитой в бою, Мы припадем с признательной любовью, Мы поклянемся юность чтить свою. И пусть рассвета золотое знамя В полнеба полыхает над страной И ветлы подымаются за нами Сверкающей серебряной стеной. Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Безоблачная синь над головой, И косогор горит гвоздикой красной, И дышит ветер скошенной травой.

«Тополиный белый пух…»

Тополиный белый пух, Дым костра, что не потух, Соловьиных рощ прибой — К жизни вызваны тобой. Этот синий небосклон — Он тобой одушевлен, Эта бойкая река — Как струной, тобой звонка. Будут в памяти ясны Дали нынешней весны, Все величие ее — Лишь дыхание твое!

«Все, что было, — как небыль…»

Все, что было, — как небыль, Снова мир без границ, В нем и ветер, и небо, И ковры медуниц. От Любани до Тосны Не шелохнется бор, Чтоб ошкуривал сосны Солнца желтый топор. Из поднебесья ветер Полдень пролил рекой… Нет, не жил я на свете До минуты такой!

«Опять пошли свои, родные…»

Опять пошли свои, родные, Под паровоза хриплый вой Луга, лужайки заливные, И клен кивает головой. И машет ель платком зеленым Из желтой лиственной толпы, И по жнитву гурьбой к вагонам Бегут, как мальчики, снопы. Бегут, раскачивая плечи, Роняя золото зерна… Вот так и я тебе навстречу Спешу, Родная сторона!

«Кузнечики стрекочут…»

Кузнечики стрекочут, Восходит мед с лугов, Душа спешить не хочет От этих берегов. Глядеть на рощи эти Века не надоест! А сколько есть на свете Таких же странных мест! Бежит пшеницей тропка На малых скоростях, Замрешь душой неробкой У вечности в гостях. В каком же смертном гимне Хвалу воздам я той, Что подарила мир мне С бессмертной красотой!