Снеговик в подарок
Шрифт:
Аккуратно освободившись от объятий Авдеевой и убедившись, что она может стоять самостоятельно, Борзенков направился в кабинет директора, где по-прежнему продолжал гореть электрический свет. Покачиваясь и сморкаясь во влажный носовой платок, за ним последовала Злата. Её глаза были сильно опухшими, а лицо – красным и заплаканным. Она
– Та-ак… – по-свойски, как уже не в первый раз, капитан Казановский обошёл вокруг стола, за которым находился труп бывшего директора. – Стоя-я-ять! – вдруг закричал милиционер, вытянув руку вперёд. Авдеева с Борзенковым вздрогнули, и Злата снова зарыдала в грудь своему другу. – Стоять на месте! – приказал крикливый капитан. – Свистунов, очерти место преступления и не позволяй свидетелям сюда приближаться.
Сержант Свистунов, молодой помощник капитана Казановского, отодвинул растерянных сотрудников «Чистого квартала» и свидетелей происшествия ближе к двери.
Капитан Казановский вплотную подошёл к трупу и дотронулся до его шеи рукой, а затем, посветив маленьким фонариком, проверил зрачки умершего.
– Свистунов, пиши. Труп человека мужского пола, на вид лет шестидесяти, обнаружен мёртвым… – Казановский взглянул на часы, – 11 декабря 2018 года в 19 часов 56 минут лежащим на своём рабочем столе, в луже собственной крови и с пистолетом в руках. Предположительное время смерти… Так, по температуре тела и по высыханию роговицы глаза можно предварительно определить, что смерть наступила около трёх часов назад, то есть около 17 часов. Голова лежит на столе, на левой щеке, руки, чуть согнуты в локтевых суставах, обе лежат на столе. Пистолет зажат в левой руке, в правой руке – ручка… Хм… – ухмыльнулся капитан милиции, – он что у вас, левша? – обратился он к свидетелям.
– Нет, – удивлённо ответил Борзенков.
Злата перестала плакать и с интересом вслушивалась
– Почему пистолет в левой руке?
– Я… я… не зна… я не помню, был ли он левшой или правшой, – растерянно бормотал менеджер по продажам Борзенков. – Я никогда не обращал внимания на такие мелкие детали.
– Он не был левшой! – выкрикнула Злата Авдеева, полностью утерев свои сопли и слёзы и сосредоточившись на происходящих событиях. – Он точно не был левшой. Я помню. Каждый раз, когда я подходила к нему, чтобы подписать бумаги, я становилась всегда с левой стороны, во-он оттуда! – она указала рукой на левую часть рабочего стола директора. – И он всегда писал другой рукой… то есть правой.
– Это вполне логично, – задумчиво произнёс капитан Казановский. – Вот, ручка у него в правой руке. Тогда тем более не понятно, каким образом он совершил самоубийство… А ведь это похоже на самоубийство, правда?.. – он пристально взглянул на обескураженных свидетелей.
– Н-ну-у… если в-вы так считаете… – неуверенно произнёс Борзенков.
– Я так не считаю, я спрашиваю у вас!
– Н-н-у-у да, это больше похоже на самоубийство. Ведь ни у кого из наших коллег не было мотива, чтобы убивать Пал Палыча.
– Ага! – закричал неожиданно щуплый молодой человек в форме. – А вот и предсмертная записка! – он ловким движением руки достал из внутреннего кармана кителя пинцет. – Свистунов, ты уже сфотографировал его за столом? А мелкие улики?
Получив положительный ответ, капитан вытащил смятый клочок бумаги, на котором лежала правая рука убитого Коломийца, а в его пальцах была зажата ручка.
– В записке написано:
«В моей смерти прошу никого не винить. Я ухожу из этого мира по своей воле», – зачитал капитан Казановский содержимое предсмертной записки.
Конец ознакомительного фрагмента.