Снеговик
Шрифт:
— Да. Это я.
— Добрый день, это старший инспектор Харри Холе, Управление полиции Осло.
— Дата рождения?
— Родился я вроде весной, но не о рождении речь. Скорее об убийстве. Вы, вероятно, уже читали сегодняшние газеты. Меня интересует, приходила ли к вам Сильвия Оттерсен в течение последней недели.
На том конце провода стало тихо.
— Секундочку, — ответила она.
Харри услышал, как она встала, а снова взяв трубку, ответила:
— Сожалею, господин Холе. Сведения о пациентах не подлежат разглашению. И я думаю, что полиции это
— Нам это известно. Но если не ошибаюсь, пациентами являются ее дочери, а не сама Сильвия.
— Все равно. Информация, которую вы запрашиваете, опосредованно может раскрыть имя пациента нашей клиники.
— Речь идет об убийстве, напоминаю.
— А я напоминаю вам, что полиция может приехать к нам с ордером. Возможно, в нашей клинике излишне тщательно подходят к сохранению конфиденциальной информации о пациентах, но это в порядке вещей.
— В порядке вещей?
— Да. Это объясняется спецификой клиники.
— Что за специфика?
— Пластическая хирургия. Посмотрите наш сайт.
— Спасибо, я думаю, что уже узнал достаточно.
— Как угодно. — И она положила трубку.
— Ну и? — спросила Катрина.
— Юнас и двойняшки были у одного и того же врача, — сказал Харри, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — А значит, мы напали на след.
Харри ощутил особое воодушевление, оно настигало его каждый раз, когда он начинал чувствовать, что зверь близко. А после воодушевления приходило Великое Наваждение. Чувство, вбиравшее в себя все: влюбленность и наркотический угар, слепоту и зоркость, здравомыслие и сумасшествие. От коллег он время от времени слышал выражение: «нервы натянуты как струна», но Наваждение — это нечто совсем другое, нечто большее. Он никогда никому о нем не рассказывал и даже не делал попыток проанализировать это состояние. Не осмеливался. Все, что он знал о нем, — оно помогало ему, вело его, было топливом для той работы, которой он занимался.
— И что дальше? — задала вопрос Катрина.
Харри открыл глаза и проехался на своем кресле:
— А теперь мы займемся шопингом.
Лавка «Taste of Africa» — «Вкус Африки» — находилась на самой оживленной торговой улице района Майорстюа, на Бугстадвейен. Но из-за того, что вход в нее прятался в переулке, казалось, что ты где-то на окраине.
Харри с Катриной вошли в лавку под звон дверного колокольчика. Приглушенное, точнее, недостаточное освещение, пестрые, грубой работы ковры, свободные яркие одеяния, узорчатые подушки, журнальные столики, будто только что срубленные прямо в джунглях, и высокие тонкие фигуры людей и животных, вырезанные из дерева. Все это было расставлено и развешано без особого порядка: ценников не видно, товары стоят парами, как звери в Ноевом ковчеге. Короче говоря, помещение больше походило на выставку, а не на магазин. На слегка запылившуюся выставку. И это впечатление только подчеркнула неестественная тишина, воцарившаяся, когда дверь наконец захлопнулась и колокольчик смолк.
— Что вам угодно? — раздался голос из угла лавки.
Харри пошел на звук. В глубине лавки было темно. За огромным деревянным
— В чем дело? — спросила женщина, не оборачиваясь.
Судя по интонации, она догадалась, что в лавку пришел отнюдь не покупатель.
— Мы из полиции.
— Ах вот как.
Женщина повернулась, луч света упал ей на лицо, и сердце у Харри остановилось, а сам он попятился назад. Это была Сильвия Оттерсен.
— Что-то не так? — спросила она, и между стеклами очков прорезалась морщинка.
— Вы… кто?
— Ане Педерсен, — ответила она и только тут заметила ошеломленное лицо Харри. — Я сестра Сильвии Оттерсен. Двойняшка.
Харри закашлялся.
— Это старший инспектор Харри Холе, — услышал он голос Катрины за своей спиной. — А я — Катрина Братт. Мы надеялись найти тут Ролфа.
— Он в похоронном бюро.
Ане замялась, и в тот же миг каждый из них понял, что все одновременно подумали об одном: как можно похоронить одну голову?
— И на пост заступили вы? — пришла на выручку Катрина.
— Да, — улыбнулась Ане Педерсен и осторожно спустилась со стула, все еще держа маску в руке.
— Праздничная маска или изображение духа? — спросила Катрина.
— Праздничная, — ответила та. — Хуту. Восточное Конго.
Харри взглянул на часы:
— Когда он вернется?
— Не знаю.
— А есть предположения?
— Я же сказала, я не…
— Прекрасная маска, — перебила Катрина. — Вы сами ездили в Конго и купили ее там, ведь так?
— Как вы догадались? — удивленно посмотрела на нее Ане.
— Я заметила, что вы держите ее так, чтобы не закрывать ни глаз, ни рта. Вы уважаете духов.
— А вы интересуетесь масками?
— Немного, — ответила Катрина и показала на черную маску получеловека-полузверя с приделанными маленькими ручками и ножками. — А это, наверное, маска кпели?
— Да. С Берега Слоновой Кости. Сенуфская.
— Маска судьи? — На этот раз Катрина протянула руку к грязной шерсти какого-то животного, которая свисала по сторонам лысины из кокосового ореха, прикрепленного к верхней части маски.
— О, да вы много знаете, — улыбнулась Ане.
— Так это судейская маска? — спросил Харри.
— Судейская и есть, — ответила Ане. — В Африке такие маски не просто пустой символ. В племени лу человек, который носит такую маску, автоматически получает власть судить и наказывать. И никто его авторитет сомнению не подвергнет: маска дает ему эту власть.
— А вон там, у двери, я видела две маски смерти, — сказала Катрина. — Просто роскошные.
— У меня их несколько, — улыбнулась в ответ Ане. — Из Лесото.
— Можно посмотреть?
— Конечно. Обождите тут.
Она исчезла, а Харри посмотрел на Катрину.
— Я подумала, что так будет проще найти с ней контакт, — ответила она на его вопрошающий взгляд. — Проверить, нет ли у них семейных тайн, понимаешь?
— Понимаю. И лучше всего тебе это сделать в одиночку.