Снегурка быстрой заморозки
Шрифт:
– Ай, куда пошел, красывый дэвушка?! – цокая, как стая голодных белок, сокрушенно простонал нам вслед дружный хор брюнетов.
«Красывый дэвушка» Ирка мужское внимание проигнорировала полностью, даже не улыбнулась. Не исключаю, что она вовсе не слышала комплиментов. Штурмуя «Казбек», Ирка была абсолютно не игрива. Выражение лица у нее было такое, с каким, если верить картинкам в книжках, шли на абордаж вражеского судна безжалостные пираты. Криво отстриженная длинная прядка, упавшая подруге на глаз, только подчеркивала ее сходство
– Десять человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо! И бутылка рома! – подпадая под настроение, кровожадно напела я, запрыгивая через ступеньку в дверь, распахнувшуюся перед подругой.
Уловив знакомое и многообещающее слово «бутылка», позади зазывно заголосили брюнеты.
– Туда! – решительно скомандовала Ирка, через просторный пустой холл устремляясь к стойке с табличкой «recepcion».
– Ресепшен, – прочитала я.
– Рэсэпшэн, да, – подтвердил пришвартованный к деревянной стойке носатый брюнет.
– Прошу прощения! – Ирка бесцеремонно отпихнула брюнета в сторону и свесила голову за барьер.
Оттуда с готовностью вынырнула молодая девица, напоминающая собой непропеченный дрожжевой хлебец с тмином: рыхлая, ноздреватая, с широким мучнистым лицом, усыпанным конопушками.
– Добрый день, я к вашим услугам! – напевно выговорила девица, усладив наш слух мягким кубанским «гэ».
Разумеется, мне тут же вспомнился мой телефонный разговор с «рецепционистом» этой самой гостиницы.
– Они не дают справок о постояльцах, – поспешно шепнула я на ухо Ирке.
Это ухо покраснело, как разварившийся кубанский вареник с вишней, но никаких иных проявлений замешательства или недовольства Ирка не выказала.
– Максимов Сергей Петрович! – уставившись на девицу глазами, похожими на пушечные жерла, требовательно произнесла моя пиратствующая подруга.
– Хде? – девица обвела взглядом гулкий пустой холл.
Носатый брюнет, до нашего появления скучно охмурявший «рецепционистку», выпятил грудь, выражая полную и безоговорочную готовность заменить искомого Максимова собой. Я нарочно наступила ему на ногу, чтобы не мешался.
– Кто – где? – споткнулась Ирка.
– Ну, Максимов? – девушка активно хлопала рыжими ресничками, осыпая на бледные щеки лохмотья черной туши.
– Это я у вас спрашиваю! – рявкнула Ирка, вообразив, что над ней потешаются. —Он живет у вас! Где?
– Справок о постояльцах не даем, – уловив суть вопроса, с явным облегчением сказала девица. – Не положено!
– Положено! – вмешалась я, со стуком припечатав к полированной поверхности стойки сторублевую купюру.
– А если мало, я еще положу! – Ирка поспешно полезла в сумку за кошельком.
Это сработало. Потратив двести рублей и пять минут, мы стали обладателями следующей информации: никаких Максимовых в «Казбеке» не проживало. Даже Сергея, причем не Петровича, а Арташесовича, в компьютерной базе постояльцев нашли только одного! Петровичей там не было вовсе. В алфавитном списке клиентов сразу
– Как же так? – расстроенная Ирка двумя руками художественно взлохматила свои волосы.
Я подумала, что Марик, ожидающий увидеть свою тетю с новой прической, не будет разочарован.
– У нас абсолютно точная информация, полчаса назад он поднялся по лестнице с какой-то блондинкой!
– Слушайте, девушка, а блондинку эту вы не знаете? – спросила я барышню. – Такая худощавая девица с длинными светлыми волосами и ногами «от ушей». Не помните такой?
– Ха! – барышня натужно выдавила из себя смешок, пропитанный завистью, как пончик маслом. —Да у нас этих длинноногих блондинок – как собак у шашлычной!
Я догадалась, что образный ряд был навеян спецификой «Казбека».
– Ближе к ночи тут, наверное, все блондинки города ошиваются! – закончила фразу девушка-булка.
– Вы про проституток говорите? —сообразила я. —Так-так! Скажите, а они у вас тут организованными стадами бродят или так... на вольном выпасе? По-разному? Девушка, я вам еще сто рублей подарю на память о нашей встрече, если вы познакомите нас с вашим сутенером!
Носатый брюнет, с тихим нерусским пришепетыванием баюкавший поодаль оттоптанную ногу, насторожил уши и опять нарисовался поблизости.
– С моим сутенером? – багровея, повторила барышня.
– Ну, не с вашим личным, конечно! С гостиничным! Наверняка ведь есть какой-то парниша, который пасет на этой лужайке своих длинноногих белокурых...
– Телок! – закончила мою мысль Ирка.
В шесть глаз – вместе с носатым – мы требовательно посмотрели на девицу. Та раскраснелась, запылала, как пионерский костер, заставив меня перевести обеспокоенный взгляд на датчик пожарной сигнализации, вмонтированный в потолок. Поднимая очи горе, я зацепила взглядом камеру слежения. Это навело меня на мысль, которая требовала немедленного и основательного обдумывания. Разинув рот, я застыла у стойки, как дикий гибрид гранитной статуи и скворечника.
– Я не знаю, – донесся до меня неуверенный голос девицы. – Вы у охраны спросите.
Ирка шлепнула по конторке бумажником и выразительно кашлянула. Правильно расценив это как намек на несоответствие количества полученной в итоге информации сумме предоплаты, конопатая барышня со вздохом прибавила:
– Лелика спросите. Они знают.
– Пошли, – Ирка резко дернула меня за руку.
Поскольку в глубокой задумчивости я стояла накренившись, как Пизанская башня, сильный рывок едва не привел к моему обрушению. Чудом удержавшись на одной ноге, взметнувшейся второй я едва не задела по уху низкорослого носатого дядьку, после чего он окончательно потерял желание общаться и с проворством горного козлика унесся вверх по лестнице. Мы с Иркой пересекли холл и подошли к другой конторке – с табличкой «security». Секьюрити, стало быть, охрана.