Снегурка на доставке
Шрифт:
Снежа все еще возмущалась и фыркала про себя: "Это же надо! Права ей купили… Да она всегда старалась быть самой лучшей, что в школе, что в ДОСАФ! Почему у мужчин пунктик: если девушка хоть чуть-чуть симпатична, то дура и иждивенка?".
Сама Снежа никогда не считала себя красавицей, хотя Василиса всегда говорила, что девушка слишком самокритична. Но все равно! Почему она, Снежа, должна от кого-то что-то ждать? Чем потом за это расплачиваться?
Ей даже представить было противно, что “за красивые глазки” можно что-либо получить: “Да, ни, в
Снежана продолжала кипеть и накручивать себя. Она старалась не смотреть в сторону своего пассажира.
Май тоже фырчал про себя: "Цаца какая! Дуется она… Ну, перегнул палку после аварии. Ну, сорвался… Можно же понять и простить? Нервы".
Он всю жизнь старался держать эмоции в себе.
Сейчас-то он понимал, что она улыбалась от облегчения, но тогда… он сорвался, когда увидел ее радостные глаза и улыбку… Ну, конечно! Ей смешно…
В последнее время он сам часто думал о том, что очень изменился. Стал другим. Непохожим на самого себя.
Когда-то ему нравилось, что его называют "симпатягой" и “няшкой”, теперь это казалось ему смешным и нелепым. Он всегда замечал, что девушки на него оглядываются, улыбаются, смотрят с интересом. Ему это нравилось. А когда он слышал, что про него говорят: "Какой интересный мужчина!", то просто расцветал…когда-то.
А потом детство закончилось и его стало это бесить. Но больше всего, Мая выводили из себя девицы. Особенно те, которые почему-то считали, что если они соизволили тебе улыбнуться, то ты в срочном порядке должен удовлетворить все их капризы. Причем стоимость их, капризов, росла в геометрической прогрессии.
Была у Мая одноклассница, которая очень любила, когда ей дарили цветы. Однажды в конце июня бабушка попросила парня набрать цветов гречихи и клевера. Май, после того приступа, когда он испугался, что ее потерял, готов был для своего родного человека на все что угодно, а не только набрать букет полевых цветов.
Как они пересеклись с той одноклассницей, неважно. Важно, что когда она увидела в его руках бело-розовый букет, то скривилась так, словно он ей лягушку показал. Вот тогда Май осознал, что не хочет размениваться на вот таких дурех, и начал создавать себе новый имидж, в котором не было место смазливому юнцу… А эта…
Эта! Отчитала его как малолетнего пацана…
Парень старательно не косился на девушку и демонстративно вглядывался в дорогу за окном.
Когда они увидели проселочную дорогу, то хором воскликнули:
— Наверное туда…, — молодые люди покосились друг на друга и оба смущенно прыснули от смеха. А потом синхронно буркнули: — Прости…
Ну, и, свернули…
— Устала? — с тревогой глянул на девушку Май. — Может я сяду за руль?
— Прости, — мотнула головой Снежана. — Кроме себя самой, я, свою малышку, доверяю только Ваське.
— Ну, и ладно, — буркнул парень. Его резануло упоминание какого-то мужика. Он зло посмотрел на точеный профиль
Она в своем светлом пуховике смотрелась как снегурочка. Только не та, которая с подарками приходит к детворе на елку, а та которая повелевает морозом и вьюгой. Не дай Бог к такой на глаза попасть, когда она бушует…, а эта снегурка на него орет, учит водить, поминает своего бойфренда и не доверяет авто.
Машина въехала в тёмный лес. Скорость движения упала. Дорога стала хуже. Оба до боли в глазах всматривались в искрящийся под светом фар свежий снег. Поворот за поворотом увлекал их все глубже в чащу. Просека вилась и петляла, и казалось, конца этому лесу не будет.
Проехали ещё полчаса. Неожиданно деревья расступились, и взору предстала поляна, на которой стоял добротный терем.
Он напоминал неприступную, двухэтажную крепость. Небольшие окна, прорубленные высоко над землей, были прикрыты узорчатыми ставнями. К строению примыкали какие-то пристройки, то ли сараюшки, то ли кладовые. Они составляли с домом единое целое.
Бревенчатые стены были раскрашены узорами инея. На высокой крыше лежал искристый снег. Над крыльцом горела тусклая лампочка, освещая дверь оббитую дермантином, прямо как привет из СССР.
— Вон смотри домик! — нарушил тишину Май, словно попутчица могла не увидеть такой сказочный теремок.
— Наверное, это то, что нам нужно! — пробормотала Снежана, и покосилась на панель. Часы показывали половину пятого. Что-то царапнуло ее нервы, но она закончила мысль: — На лесхоз не похоже, но может дорогу подскажут…
— А может и телефон есть, — предположил парень, вглядываясь как вроде по небольшой поляне кружится колея. Так хороший хозяин намечает подъездную алею у себя в усадьбе.
Пассажир еще продолжал говорить, когда у девушки вырвалось эмоциональное восклицание:
— Твою ж дивизию!
— Что еще у нас плохого? — нахмурился Май.
— Топливо почти на нуле, — ударила по рулю Снежана. — лампочка загорелась…
— Зашибись, — протянул молодой человек и оглянулся на лес, из которого они только что выехали, словно надеялся, что там появятся светящиеся стелы и баннеры заправки. — Заправляться из принципа не научилась? — с сарказмом спросил Май, грозно посмотрев девушке в глаза. — Канистра есть? Или тоже по каким-то девчачьим канонам не возим?
— Есть! — недоуменно дернула плечами Снежа закатив глаза и, тут ее прошиб ледяной пот. Воспоминания об утреннем инциденте резанули. Гордость не позволяла опровергать свои же слова, но ее раскроют уже через минуту. — Была…, — поморщилась рачительная хозяйка, — но утром отдала водителю. — Снежа прикрыла лицо руками и опустила голову на руль.
— У, — хмыкнул парень. — Есть личный водитель? Так может ты дочка какого-нибудь крутого папы?
— Ты ищешь богатую невесту с хорошей родословной? — съязвила Снежана. — Тогда промахнулся, я не подхожу ни по одному из критериев отбора…