Снегурка
Шрифт:
В схроне по большей части бутыли с горилкой, но и репы достаточно, и жита. Но двум здоровым парням, конечно, этого мало.
Буран утих после обеда. Младший из братьев вылез из схрона и увидел далеко в степи, медленно едущего всадника. За конным шёл, спотыкаясь, толи человек, толи медведь.
– Может, пойдем, глянем, вдруг повезет, как с тем рейтаром, сбившимся в непогоду с дороги?- спрашивает младший из братьев — невысокий, но с ладной фигурой Грицко, любимец и баловень матери.
Он бы давно сбежал отсюда в Ромны,
Панас и правда похож, но уже не на телёнка, а на молодого бычка: низкорослый с широкой спиной и грудью, с крепкими руками и большой лобастой головой.
– Неохота, Грицко. После долгого бурана всё снегом засыпало.
– А мясо охота? А вдруг и злато, или еще что найдем.
Мать крестит их в дорогу. Ей небоязно оставаться одной, страшнее за сыновей.
Надев постолы и овчинные кожухи, братья выбираются на божий свет, откинув люк подпола.
– Топор захватил?- спрашивает старший из братьев.
– Зачем?
– Ноги рубить.
– Лошади?
– Лошади, лошади, а может, и не только ей.
Грицко не слышит этих слов, ворчит, что лошадь он и волоком дотащит.
Пока братья собирались, конь под всадником упал на передние ноги и испустил последний вздох. Седок, не удержавшись в седле, падает в снег. Бредущий за ним пленник устало садиться в сугроб и жадно ловит ртом морозный воздух.
Когда братья добираются до путников, то видят двух офицеров. Один швед, другой москаль. Оба в синих мундирах, но у одного офицера раненая рука подвязана шарфом цветов российского флага. А у шведа голова закутан в женскую шаль,а руки обмотаны цветастыми платками.
Свейский офицер что-то залопотал на своем языке, но Панас обрушил на его голову кол и чужеземец затих.
Потом старший брат приказал Грицко обыскать офицера.
– Боязно,- попробовал тот отказаться.
– Ты на обличье не смотри, чтобы ночью не снился,- подбодрил его Панас.
В переметной сумке шведа, нашлись в чистой льняной тряпице, кусок сала и горбушка хлеба. На груди — серебряный крест. В кармане — красивая серебряная табакерка. Грицко забрал все, что нашел у мёртвого, отдал старшему брату. Тот спрятал награбленное за пояс.
Грицко подошёл ко второму офицеру. Этот был сильно ранен — рукав полушубка пропитан кровью. Москаль признаков жизни не подавал.
Грицко смёл снег с погибшего и перерезав ножом шёлковый шарф, резко рванул за ворот синего мундира.
Парню показалось, что мертвец застонал. «Это мундир так промерз, что скрипит»,- поспешил себя успокоить мародёр.
Под кителем еще и теплая нательная рубаха, а под ней! Грицко аж зажмурился. В свете закатного солнца блеснула золотая толи ладанка, толи монета. Щурясь от блеска, парубок перерезал шнурок и положил находку на ладонь.
Это была
Грицко спрятал сокровище. Больше ничего ценного у убитого русского офицера не было. Ботфорты, из лосиной кожи не снимались.
Панас уже перерезал лошади горло и теперь ожесточенно рубил коню заднюю ляжку. Широкое лицо лоснилось от пота, алели щеки - и от мороза, и от натуги.
Справился споро. Тяжело дыша, подошёл к брату.
– Хорошие сапоги. Руби,- сказал Панас и протянул Грицко окровавленный топор.
– Кого? Коня?
– Зачем коня? Лыцаря.
Грицко не уразумел жарта ,шутки старшего брата. Парень скинул полушубок и прицелившись, поднял топорище.
Но только хотел вонзиться острым лезвием в беспомощное тело, рядом раздался женский голос.
– Не сметь!
Грицко выронил топор и поднял голову. Справа от него стоял дивный рогатый золотой конь, совсем как на монете, а на нём гордо восседала дева с золотистыми волосами.
Лицо у девы было белее снега, а глаза — словно чистая вода в криницах, такие прозрачные.
Краем глаза Грицко видел старшего брата занесшего кол над головой. Еще мгновение и обрушит он его на чудную деву.
Но конь встал на дыбы и всхрапнул так, что из ноздрей вырвалось пламя, бросился на нападавшего.
Все было кончено за несколько минут. Сначала Панаса подняли на рог, потом кинули на землю и стали топтать копытами. Грицко оцепенел от ужаса, видя, как брат превращается в тряпичную куклу.
Из проломленной головы на снег вытекают мозги, один глаз висит на ниточке, а другой отлетел прямо к парубку. Грицко закрывает лицо руками и молится странной деве.
– Пожалей вельможная пани! Дома в подполе мать старуха обезноженная, помрёт без меня,- молит о пощаде, а сам не верит, ждет удара копытом по голове.
– Иди, только монету золотую верни тому, у кого взял.
Грицко положил монету на грудь ограбленного лыцаря и на четвереньках пополз подальше от этого страшного места. Потом, наконец, находит силы и бежит, не замечая, как немеют отмороженные руки.
Когда парубок наконец-то оказывается в погребе, они начинают ныть и болеть так, что он воет и бьется в судорогах. Мать кричит, чтобы окунул руки в кадку с водой, что стоит на печи.
Грицко понимает ее и так и делает, но поздно. Шинкарка от страха за сына отошла от удара, начинает немного двигаться. Женщина сама будет пилить гниющие отмороженные руки сына, кровь и сукровица будут течь на земляной пол. Задыхаясь от зловония, идущего от тела любимого сыночка, она будет промывать раны горилкой.
– Мамо! Прости меня, мамо!- кричит от невыносимой боли Грицко, каясь в своих греховных мыслях и мечтах: ограбить мать, бросить одну.
Теперь она его единственная надежда и опора.