Снегурочка для детей министра

Лартер Элли

– В том же самом поселке, где должно было быть вчера, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Тринадцать тысяч. Двойняшки-трехлетки.

– Я в деле, – сразу говорит Сережа.

– Только... – я заминаюсь. – Давай сразу договоримся: оплата пойдет мне на карту.

– В смысле?! – возмущается мой напарник. – Нет, Эль, мы с самого начала договорились, что...

– Или так, или никак, – отрезаю я, сама удивляясь своей решительности.

Сереже приходится смириться:

– Окей, – и тогда я кладу трубку, чтобы позвонить Антонине

Сергеевне и согласовать наш визит.

Вот только вечером недовольный моим требованием Сережа ведет себя, как последний придурок. Сначала он опаздывает, так что мне приходится извиняться и оправдываться перед заказчицей праздника. Потом сваливает большую часть интерактива с детьми на меня, ссылаясь на то, что он еще не до конца поправился и ему тяжело бегать и прыгать вокруг елки. Забавно, что заработок он при этом хочет поделить поровну. Ну а когда после представления Антонина Сергеевна приглашает нас передохнуть и выпить чаю, в беседе с ней Сережа выясняет, что вчера я была на выезде у Опалова и его детей, – и потом обвиняет меня в предательстве и обмане.

Мы идем по поселку в сторону ворот, и он отчитывает меня так, как даже мой собственный отец со мной никогда не разговаривал:

– Тебе не стыдно?! Это я организовал этот чес! Это я обеспечил тебе благодарных клиентов и деньги на твои новогодние хотелки!

– Что?! – смеюсь я нервно. – Мои новогодние хотелки?! Ты издеваешься что ли, Сереж?! Я хотела купить себе платье – но ты не перечислил мне ни копейки из заработанных мною денег! Вчера я получила заработок от Опалова и поехала в торговый центр, и знаешь что?! Платьев по скидке больше нет!

– Какая трагедия! – насмехается он надо мной. – Маленькая девочка не смогла купить себе платьице! Тебе двадцать три, Эльвира! Вложи эти деньги во что-нибудь полезное! Не будь ребенком!

– Но я хочу быть ребенком и хочу это платье! – вспыхиваю я. – Скоро новый год и я заслужила купить себе подарок! Поэтому немедленно верни мне мою половину заработанного, и мне совершенно все равно, где ты возьмешь эти деньги!

– Да пошла ты! – рыкает парень, и в этот момент я вдруг поскальзываюсь на скользкой дорожке и падаю на землю, а Сережа даже не пытается меня удержать...

Мне кажется, на мгновение я теряю сознание, а когда открываю глаза, кроме рассерженного Сережи вижу над собой внимательный взгляд Матвея Тихоновича Опалова.

– Вы в порядке? – спрашивает он, протягивая мне руку.

7 глава

Я оглядываюсь на Сережу: тот стоит чуть в стороне, даже не пытаясь помочь мне. Зато Матвей Тихонович наклоняется низко-низко и говорит:

– Один – один.

– Чего?! – переспрашиваю я невольно, а потом сразу меняюсь в лице, понимая, что таким мрачно-грубоватым тоном только что ответила заместителю министра, а не своему одногруппнику: – Простите, я просто...

– Между нами теперь один – один, – повторяет мужчина. – Вчера

вы стали невольной свидетельницей того, как я ругаюсь со своей бывшей... – тут он заминается, то ли не желая произносить слово «жена», то ли имея какие-то другие причины. – А сегодня уже я стал свидетелем того, как вы ругаетесь со своим... Дедом Морозом, полагаю?! – он бросает на Сережу косой взгляд.

– Да, именно так, – я рассеянно киваю, продолжая лежать на заснеженной дорожке.

– Вставайте же, – он снова протягивает мне ладонь, и я наконец хватаюсь за теплые пальцы, поднимаясь с земли и начиная отряхиваться.

– Простите, Матвей Тихонович, – говорю эмоционально. – Мне не хотелось портить вам вечер нашими склоками... Мы уже уходим, – с этими словами я подталкиваю Сережу к воротам поселка.

– Мне кажется, вам не стоит ехать куда-либо вместе, – замечает Матвей Тихонович и неожиданно обращается к Сереже: – Молодой человек, я невольно подслушал ваш разговор, точнее – вашу ссору... Это вам должно быть стыдно перед девушкой, а вовсе не ей перед вами... Кроме того, вы просто обязаны как можно скорее вернуть ей заработанные средства.

– Я верну, – мрачно буркает мой напарник, с которого как будто бы сразу слетает вся спесь, а щеки розовеют от стыда. – Но вы же сами бизнесмен, вы должны понимать, что вложения и накопления – это очень важно.

– Разумеется, но вкладывайте и накапливайте свои средства, а не средства Эльвиры, – говорит ему Матвей Тихонович. – И я не бизнесмен, я чиновник, государственный служащий. Если вы не видите разницы между двумя этими понятиями – у меня для вас плохие новости, дорогой друг.

Я невольно фыркаю, пряча смех под заснеженными перчатками, а Сережа, окончательно пристыженный, почти бегом бросается к воротам.

Повернувшись к Матвею Тихоновичу, я качаю головой:

– Теперь он точно не вернет мне мои деньги. Но я все равно очень благодарна вам за такое заступничество.

– Вернет, – уверенно говорит Матвей Тихонович. – Если не вернет – его совесть загрызет насмерть.

– У таких, как Сережа, нет совести, – замечаю я с горькой усмешкой.

– Если вдруг потребуется – я проведу с ним еще одну воспитательную беседу, – с готовностью обещает мужчина, а я в ответ морщусь:

– Да нет, не надо, спасибо...

– Все нормально? – спрашивает он, напоминая, что пару минут назад я грохнулась на землю и ударилась головой.

– Да, вполне, – я киваю. – Еще раз спасибо, я пойду...

Вот только стоит мне сделать шаг по направлению к воротам, как моя голова начинает кружиться, перед глазами появляются черные точки, и я останавливаюсь, боясь, что вот-вот снова упаду.

– Вам нужно посидеть и отдохнуть, – говорит Матвей Тихонович. – Идемте, я провожу вас к себе домой.

– Ну что вы... – начинаю я возмущаться, но мужчина меня не слушает, а я и вправду не очень хорошо себя чувствую, и у меня нет никаких сил спорить.