Снегурочка для миллиардера

Мой план был просто идеальным.

Оказавшись в холле, потрясавшем одновременно своими размерами и дороговизной новогоднего декора, я только лишний раз убедилась в этом. А увидев, как охранник выставляет за дверь какую-то излишне наглую девицу, была готова поблагодарить всех богов, а заодно своих родителей за то, что выросла такой гениальной и не стала идти напролом. Иначе меня бы погнали с собеседования точно также, как и всех предыдущих барышень.

Я посмотрела

в отражение в зеркале и недовольно нахмурилась. Снегурочка с меня, конечно, та еще; голубая, расшитая блестками и подбитая мехом шуба как-то смешно торчала и явно была мне не по размеру. Глаза пугливо светились, а до блондинистости мне, шатенке, было как до неба пешком. Но я только получше нахлобучила шапку пониже и улыбнулась рецепционистке максимально радостно, протягивая аккредитацию на вход.

– Снегурочка, - довольно доложила я, поправляя слишком большую на меня шубу. – На сегодняшнее мероприятие.

Рецепционистка смерила меня пристальным взглядом и на всякий случай уточнила:

– Елена Снегирева?

– Конечно! – заверила ее я.

Женщина, улыбавшаяся с фотографии, была почти такая же, как и я. Забудем о том, что фотография там десятилетней давности, и даже на ней она старше на эти же десять лет меня-нынешней.

– Вы очень хорошо выглядите, - отметила недоверчиво она.

– Это меня плохо фотографируют, - фыркнула я, тыча пальцем в аккредитацию. – Всегда говорят, что я рядом со своей дочкой не как мама, а как подружка! А ей, между прочим, уже двадцать три.

Да, мне двадцать три. И сейчас я упорно пыталась притвориться собственной матерью и натянуть пониже снегурочью шапку, чтобы попасть в кабинет к Глебу Исаеву с одной очень простой целью…

Пройти собеседование, ага.

О Глебе Исаеве мечтали все без исключения. Он был еще молод, но уже богат, говорят, страшно красив, а еще – помешан на своей работе. И у него в офисе существовало строгое правило: никаких служебных романов. Но я и не шла сюда на служебном романом! Я просто мечтала занять открывшуюся должность аналитика у него на фирме. У меня были отличные рекомендации, красный диплом и даже нормальный опыт работы, а еще – талант, который, как говорил мой преподаватель из университета, не пропьешь.

Но при всех достоинствах Глеба Исаева у него был один существенный недостаток. Гонимый десятками девиц, мечтающих выйти за него замуж, он свято полагал, что принять на работу незамужнюю молодую девушку означало обречь себя на женитьбу. А аналитик Исаеву нужен был не кабинетный, а всюду его сопровождающий и способный сделать быстрый вывод по ситуации.

Я могла!

Но, кажется, обо мне этот чертов миллиардер сделает выводы в десять раз быстрее, чем я успею хотя бы мяукнуть о своих замечательных рекомендациях и о том, что, между прочим, мечтаю работать, работать и еще раз работать!

Потому я разработала, несомненно, идеальный план. Проникнуть в офис под видом Снегурочки, попасть к Исаеву в кабинет, запереть его там и как угодно, хоть пытками, хоть мольбами, заставить провести собеседование! Если все закончится удачно, то у меня будет лучшая работа в городе. Если нет… Ну, я найду другой способ.

Ах да, еще надо было в этого Исаева не влюбиться. Но я даже не сомневалась, что тут без шансов. Никакие напыщенные миллиардеры меня не интересовали. Во-первых, разница в десять лет – существенная разница. А во-вторых,

чтобы отвлечь меня от любимых чисел, мужчине придется здорово постараться. Ни одного несчастного, готового разделять мои специфические интересы, я пока не видела, потому знала: не паду жертвой чар Глеба Исаева, даже если он станет меня соблазнять.

Да и ему это вряд ли нужно.

– Ну что ж, Елена, проходите, - кивнула рецепционистка. – А Дед Мороз, простите, где?..

– Дед Мороз немного опаздывает, - с ослепительной улыбкой заявила я. – Он будет примерно через полчаса. Сами понимаете, столица, пробки. Но ведь это не страшно? Праздник еще не начался?

– Не начался, - вздохнула девушка. – Но наш шеф просто помешан на пунктуальности.

– Я ему все объясню, - пообещала я. – Может быть, мне следует подняться к нему в кабинет, чтобы все рассказать? Пояснить, почему Деда Мороза нет…

– Возможно, - не стала отрицать рецепционистка. – Но Глеб Иванович не любит, когда вторгаются на его личную территорию…

– Я учту, - пообещала я.

Мне улыбнулись и указали на лифт. И быстренько спрятала аккредитацию в карман и схватилась за мешок с подарками, прекрасно понимая две вещи: во-первых, Снегурку мне все-таки придется отыграть, чтобы мама не получила по шапке и не вылетела с работы, а во-вторых, Деда Мороза ждать не приходится. Какое там!

Дед Мороз, носивший гордое имя Илларион, а в простонародье просто Лясик, был тридцатилетним неженатым обормотом, любителем вкусно покушать, а после еды сладко поспать. Лясик не сомневался в том, что долг Елены, моей матери, состоит в том, чтобы выдать за него свою дочь – то бишь, меня. Какого черта Лясик был в этом уверен, я не знала, то попросту не стала уточнять. Просто воспользовалась его слабостью. Сегодня утром Дед Мороз притащил костюмы и подарки к нам домой, сел покушать и так сладко прикорнул у нас на диване, что я, проявляя заботу, будить его не стала. Просто нарядилась в костюм Снегурки, прихватила мамину аккредитацию и мешок с подарками маскировки ради и бросилась к своей мечте, к желанной работе.

…О том, что я не проверила содержимое мешка, пришлось пожалеть уже по пути. В метро меня пинали все, кому не лень, какой-то наглый ребенок попытался вытащить одну из коробок наружу, снегурочий парик у меня стянули, благо, оставив хоть шапку, а вместо подарков внутрь положили, наверное, настоящие камни, потому что это громадное мешочище я едва сдвигала с места! И чувствовала, как начинают дрожать то руки, то ноги.

Они и без того дрожали, потому что я волновалась. Так еще и тяжести такие таскать. Как раз женское занятие! Еще и эти сапоги… Я как раз хотела порадоваться тому, что умудрилась нигде не упасть, ступая по скользкому полу, как подошвы все-таки проявили высшую степень собственного коварства, и мои ноги разъехались в стороны.

Чертова шубка задралась, платье – тоже, демонстрируя куда больше, чем следовало. Я силилась подняться, но пока что безуспешно. Ноги разъезжались еще больше, и встать не удавалось. Я только и могла, что проклинать про себя все на свете, в том числе уборщицу, так тщательно натиравшую здесь полы.

Хотелось плакать. Мне надо было в лифт, наверх, на собеседование моей мечты, а я зарыла носом, кажется, подвернула ногу и сижу на полу в непотребной позе, притом, что мне еще предстоит тащить мешок с подарками к этому проклятому лифту!