Снегурочка. Ты моя!
Шрифт:
Он выходит из моей палаты, а я сижу и обхватываю ноги руками. Я не могу понять за что…За что такая ненависть, что я сделала Громову, что его столько лет назад не выбрала, неужели он до сих пор помнил, как меня девчонку школьницу руками за горло сжимал… Страшно было до ужаса страшно…
****
– Малышка моя, девочка! Что он тебе сказал?
Леон в глаза мне смотрел так пристально участливо, а я головой покачала.
– Я не знаю, может из-за той истории, помнишь много лет назад!
Рождественский обнял меня, а я
– Ты вправе отказаться от Громова, я поговорю!
Я вздрогнула. До сих пор глаза Громова вспоминала. Сколько ненависти.
– Я Царева из под земли достану, плевать мне на отца его!
Рождественский еще крепче меня в руках своих сильных сжимает, так смотрит на меня. Как я его люблю. Столько лет прошло. Любовь никуда не ушла, она только крепче стала. Сильнее.
– У него баба есть в нашей структуре, я имею ввиду Царева!
– Я знаю, Серафима! Летом на дачу приезжала, искала его! Умоляла что ей ничего не надо, сама ему все даст лишь бы жил и спал с ней!
Рождественский усмехнулся.
– Совсем с ума сойти какой он! Нарасхват!
Она дочь подполковника, серьезного человека Королева! Он министр! Оторва такая! Помогает ему, да и папаша его, но я ни перед чем не остановлюсь, если ты думаешь что я просто так это все оставлю, ты ошибаешься!
С такой страстью, преданностью смотрит, а я голову на плечо ему кладу.
– Они Маринку заставляют говорить, то чего не было, разве смеют ее допрашивать! Леон мне страшно! Ренат мразью редкостной всегда был, всегда! Я его ненавижу!
Леон губами моих губ коснулся.
– Я люблю тебя! Я тебя защищу! Я хочу чтобы ты знала это! Соня! Девочка моя! Моя девочка!
Он заключает меня в свои объятья, а я сглатываю нервно. Ни так все радужно, как кажется и я сама это понимаю. Страх потерять родных и его становится все сильнее. Я знаю кто такие люди Царевы, слишком хорошо знаю…
ГЛАВА 4
Аня аккуратно ножницами срезала бинты. Верестов стоял рядом и мрачно смотрел на меня. Тем больше Аня срезала бинты тем сильнее мрачнел Верестов. Мне становилось не по себе от его тяжелого взгляда, настолько не по себе что хотелось заплакать.
– Твою же… Подонок чтобы он сдох! Как земля эту тварь носит! Мамашу бы его суку так облить!
– Верестов! – угрожающе произнесла Аня.
Бинты оказались на столе, а я смотрела на запекшуюся мазь вперемешку с кровью. Страшное зрелище. Аня сделала круглые глаза когда видавший виды хороший хирург Верестов застыл.
– Охренеть!
– Замолчи, я сказала!
Я не слушая обоих, резко соскочила с места. Сердце бешено стучало, когда я увидела свое отражение в зеркале. Крик Ани и еще что-то, какие-то увещевания Верестова не помогали. Я в ужасе смотрела на себя. Это было зрелище, которое выворачивало душу наизнанку полностью. Которое
– Малышка ну все! Сонечка! Сонечка!
Аня обнимает меня. Верестов отворачивается, выругивается, а я сотрясаюсь от рыданий видя что у Ани у самой глаза на мокром месте. Это страшно, до жути страшно. Я уродина. Уродина теперь на всегда. Таких денег пойти к Жемчугову нет, да если честно у меня ничего нет, ровным счетом не осталось ничего.
– Сонечка его найдут моя любимая девочка! Я тебе обещаю! Врачом тем более главным с такой репутацией, а особенно в России он точно не станет и его влиятельный папаша его не пристроит никуда! Ренат редкая тварь и подохнет тварью, попомни мои слова!
Кхм. Я резко обернулась. На пороге палаты с фирменным пакетом из дорогущего супермаркета куда привыкла ходить стоит…Моя свекровь Мария Анатольевна.
Руки непроизвольно сжимаются в кулаки.
****
– Приперлась… Вот наглая! Сын такое натворил!
Аня с презрением бросила взгляд на мою свекровь, а та устало опустилась на стул. Когда Аня сказав что будет рядом вышла за дверь, Мария Анатольевна разрыдалась. Так горько отчаянно, эта всегда сильная волевая и очень красивая женщина, которой ни о что за пятьдесят, она ровесницей Рената выглядела.
– Соня! Я очень виновата перед тобой! Да я всегда говорила Ренату что ты ему не пара, что ты из бедной семьи, отец твой вообще непонятно кто без роду без племени, но я желала своему сыну счастья! Только счастья, как любая мать! Они обманули меня, Марат оказывается давно нашел себе молодую и уехал с ней за границу! Перевез обманом Рената и Марину! Я ведь только сегодня узнала, что мой сын с тобой сделал! Господи, Соня, как мне жаль! Я даже не думала, я подумать не могла что такое чудовище воспитаю!
Она картинно заломила руки, а я молча смотрела на нее. Не верю… Как говорил Станиславский. Я не верила ни в одно ее слово.
В палату зашел Верестов и с ненавистью уставился на нее.
– Мария Анатольевна, я прошу прощения, мне надо пойти с Соней в перевязочную! В палате я вас оставить не могу!
– Конечно, конечно! – засуетилась Мария Анатольевна поднимаясь со стула. – Соня! Девочка моя! Прости меня, если сможешь! Прости!
По ее умело накрашенному лицу красивыми каплями текли хрустальные слезы, а я в ужасе отошла от нее. Ненависть вот что я читала в ее глазах. Ненависть к себе и больше ничего. Ничего. Ненависть. Страшное чувство очень страшное.