Снежинка и её Ветер
Шрифт:
– Дитя.
На лавке лежал завёрнутый во фланелевую пелёнку младенец. Веки плотно сомкнуты. Кожа белая, сияющая как наст под весенним солнышком. Ни шевельнётся, ни застонет. Жив ли?
Зулла поспешно распеленала ребёнка и прижалась ухом к его груди. Медленные, едва заметные удары сердечка заставили её действовать быстро.
Освободила младенца от холодной рубашки, убрала подгузник.
– Девочка. Маленькая моя, сейчас согрею.
Распахнула свою душегрейку, расшнуровала платье и прижала крохотное тельце к обнажённой
Словно сосульку за шиворот сунула!
Ничего, не привыкать.
– Сейчас, милая, сейчас согреешься.
Крепко держала женщина забывшегося от холода ребёнка. Сидела, покачиваясь, на лавке около печи, смотрела на задвинутую медведем ставню. Что это такое? Как понимать? Где Фатху взял девочку, почему принёс сюда? Наконец, младенчик зашевелился. Возился в руках Зуллы. Она немного ослабила объятья, стала рассматривать меленькое личико. Глаза всё ещё закрыты. Брови и ресницы светлые, волосы тоже. Как у отца – подумалось. Глаза синие, наверняка. Чуть не завыла от горьких мыслей: не смогла она родить, муж нашёл себе медведицу, а с той, видно, горе случилось, вот и принёс Фатху дочку законной жене.
– Ай-яй-яй… Как же так? Хранитель Севера, за что наказываешь?
Девочка поморгала, но глаз так и не открыла, ротик только. Повертела головой, нашла сосок.
– Глупенькая, – со вздохом сказала ей Зулла. – Пусто здесь. Погоди немного. Отогреешься, я тебя Пронькиным напою. – Засмеялась: – Щекотно! Ну, ладно, соси. Мне не жалко.
Закрыла глаза, привалилась к тёплому боку печки и стала вспоминать мужнины ласки. Он тоже бывало играл, трогая губами её сосцы. Груди небольшие, упругие. Налитые. Одна беда – не выкормили никого.
Девочка постепенно отогрелась. Зулла прижимала голенькое тельце к себе и заворожено смотрела, как старательно малышка сосёт грудь-пустышку.
– Сильная, – удивлялась женщина, – как тянет!
Длилось это долго, Зулла опасалась, что заснёт и уронит ребёнка. Нужно устроить подкидышу колыбель. Она вытащила сосок из маленького ротика и заметила на порозовевших губах девочки каплю, похожую на растопленное масло.
– Что?
Надавила на грудь, изумлённо наблюдая, как из соска сочатся такие же капли.
– Хранитель Севера благословил, – прошептала. Она не слышала, чтобы у нерожавшей появлялось молоко, и восприняла это как чудо.
Красивые детские вещи спрятала. Нарвала из старых простыней подгузники и пелёнки. Освободила сундук и устроила в нём постель для доченьки. О настоящей матери, о том, что с ней случилось, даже думать не хотела.
– Пусть не я рожала, подарить жизнь можно и так: спасти от холода и голода, – говорила Зулла, обращаясь к входной двери, за которой простиралась белая пустыня, забравшая мужа.
Новые приятные заботы захватили Зуллу, наполнили жизнь, придав ей смысл, и затмили прежние печали. Снежана – так называла ребёнка. За необыкновенно белую и нежную кожу, а ещё потому, что на правой щеке, у самого ушка девочки
С тех пор всё стало иначе. Фатху навещал их чаще. Один лунный месяц в году они жили дружной семьёй, и в другое время наведывался: то корзину грибов принесёт, то кукан рыбы, то кузовок морошки. Снежана радовалась отцу, скучала, когда долго не видела, и мать любила. Никогда не спрашивала, почему так не похожа на них. Фатху светлорусый, но смуглый. Зулла темноволосая и черноглазая, с желтоватой обветренной кожей, а девочка хоть и росла, а всё оставалась беленькой и нежной, словно ангел.
Глава 1. Кто ты, Снежинка?
Снежана
Она бежала изо всех сил. Оглядывалась и весело кричала:
– Не догонишь! Нипочём не догонишь!
Снег звонко скрипел, еловые лапы бросались рассыпчатыми горстями снежинок, хотелось бежать быстрее, но широкие снегоступы проваливались, не позволяя ускориться. Как ни трудно было Николке – он тяжелее и проваливается глубже, а всё-таки настиг подружку, осалил:
– Тебе водить! – крикнул юношеским баском и бросился вперёд.
Уговор был салить друг друга только на просеке. Кто до оврага первым добежит, тот и победил. Уже немного осталось, не успеть! Снежана подобрала юбку ещё выше и припустила с новой силой. Николкина спина маячила шагах в пяти, нужно поднажать! Вместо этого она испуганно вскрикнула и остановилась, неуверенно переступив на месте:
– Вернись! Я больше не играю!
Николка послушался не сразу. Оглянулся ещё на бегу, думая, что подруга хитрит, потом замедлил шаг и остановился:
– Ты чего? Чего испугалась?
Глаза подруги, без того огромные, стали ещё больше и круглее. Парень медленно пошёл к ней, пытаясь уловить взгляд. Снежинка смотрела вверх и будто не замечала ничего вокруг. Хотел было пошутить, мол, некого бояться дочери оборотня в лесу, но слова застыли в горле. Сзади раздался жуткий треск и шорох, Николку с головы до ног окутал снежный вихрь. Резко обернувшись, парень увидел, как валится огромная сосна, пересекая рыжим стволом тропу к оврагу. Запоздалый возглас вырвался из горла: ведь только что он был в том самом месте, где в сугроб вонзились толстые сучья.
Даже если б не убило, покалечило точно. За помощью бежать далековато, мог и не дождаться, пока Снежана приведёт сельчан. Сама она, хоть и дочь медведя – сильная и крепкая, а доволочь друга до посёлка не могла. Разве веток еловых наломать и волокушу сделать. Это требовало времени, будь раненый без движения, уснул бы и замёрз, сколько таких случаев на памяти.
– Пойдём обратно, – тихо попросила девушка. – Через завал не перелезть, да и не хочу я кататься.
Николка обхватил её за плечи, повёл по заснеженной тропе, задумавшись. Заговорил, когда пересекли поле, отделявшее лес от хутора, где жила мать Снежаны: