Снежная девочка

Javier Castillo

LA CHICA DE NIEVE

Грейс подняла взгляд и ненадолго отвлеклась от завораживающего зрелища парада в честь Дня благодарения. Ее дочь, сидящая на шее у отца, светилась от счастья. Грейс смотрела, как та весело болтает ногами, а руки мужа крепко сжимают ее голени – недостаточно крепко, решит потом женщина. К ним на огромных санях приближался улыбающийся Санта-Клаус из универмага «Мэйсис», и Кира то и дело указывала на что-нибудь пальцем и взвизгивала от счастья при виде гномов, эльфов, гигантских имбирных человечков и мягких игрушек во главе процессии. Шел дождь. Легкая и тонкая пелена воды мочила плащи и зонтики, и капли эти походили на слезы.

– Там! – закричала девочка. – Там!

Аарон и Грейс проследили за пальцем Киры, указывавшим на белый гелиевый шар, который парил среди облаков и уменьшался, пролетая между небоскребов Нью-Йорка. Затем Кира с предвкушением посмотрела на мать, и Грейс поняла, что не сможет ей отказать.

На углу улицы стояла женщина в костюме Мэри Поппинс с зонтиком и охапкой белых воздушных шариков, которые она раздавала всем желающим.

– Хочешь шарик? – спросила Грейс, заранее зная ответ.

Девочка не ответила от переполнявших ее эмоций. Замирая от счастья, она открыла рот и кивнула. На щечках появились ямочки.

– Но Санта уже рядом! Мы его пропустим! – возразил Аарон.

Кира снова улыбнулась, обнажив небольшую щель между зубами, где часто застревала еда. Дома их ждал морковный торт в честь завтрашнего дня рождения дочери. Аарон вспомнил об этом и согласился.

– Ладно, – сдался мужчина. – Где нам раздобыть шарик?

– Мэри Поппинс раздает их на углу, – нервно ответила Грейс. Вокруг сгущалась толпа, и тишина предыдущих нескольких минут начала таять, словно масло внутри индейки, которая ждала их этим вечером на ужин.

– Кира, останься с мамой, чтобы никто не занял наше место.

– Нет! Я хочу Мэри Поппинс!

Аарон вздохнул, и Грейс улыбнулась, понимая, что снова уступит.

– Надеюсь, малыш Майкл будет не таким упрямцем, – добавил Аарон, поглаживая намечающийся животик жены. Грейс была на пятом месяце: вначале она считала это безрассудством, учитывая возраст дочери, но теперь с нетерпением ждала появления ребенка.

– Вся в отца, – засмеялась она. – С этим не поспоришь.

– Ладно, малышка, пойдем за шариком!

Посадив дочь поудобнее, Аарон стал пробиваться сквозь нарастающую толпу к углу. Через несколько шагов

– Ты не боишься остаться тут одна?

– Нет. Не задерживайтесь, Санта уже близко!

Кира снова широко улыбнулась матери с плеч Аарона, ее лицо буквально светилось от радости. Годы спустя Грейс будет находить в этом утешение, пытаясь убедить себя, что пустота в душе не так темна, боль не так сильна, а горе не так удушает: когда она в последний раз видела дочку, та улыбалась.

Рядом с Мэри Поппинс Аарон опустил Киру на землю: этот поступок он никогда себе не простит. Мужчина то ли решил, что так она будет ближе к актрисе, то ли, что он опустится рядом с ней на корточки для поддержки, а Кира сама попросит шарик. Люди действуют из лучших побуждений, даже если те могут иметь наихудшие последствия. Звуки оркестра смешивались с криками толпы, сотни рук и ног с трудом пробивались по обе стороны от них, и взволнованная девочка крепко сжимала ладонь отца. Она протянула другую руку к женщине в костюме Мэри Поппинс, и та произнесла слова, навсегда застрявшие в памяти отца, который вот-вот должен был потерять самое ценное:

– Не хочет ли прелестная девочка ложку сахара?

Кира засмеялась и легонько фыркнула – звук, который Аарон запомнит как нечто среднее между хихиканьем и заливистым смехом. Такие мелочи остаются в памяти, и вы пытаетесь удержать их любыми способами.

Это был последний раз, когда он слышал ее смех.

В тот самый момент, когда Кира хрупкими пальчиками схватила нитку воздушного шара, который протягивала ей Мэри Поппинс, раздался еще один взрыв красного конфетти и восторженный крик детей вокруг. Родители и туристы начали нервно суетиться, толкаясь во всех направлениях.

А потом случилось неизбежное, пусть даже позднее Аарон думал, что за те две короткие минуты, когда все случилось, в его силах было изменить многое: например, взять шарик самому, или настоять на том, чтобы остаться с Грейс, или даже подойти к женщине справа, а не слева.

Аарона кто-то толкнул, и, пошатнувшись, он споткнулся об ограду вокруг дерева на углу 36-й улицы и Бродвея. В это мгновение мужчина в последний раз чувствовал прикосновение пальцев дочери: их тепло, мягкость, то, как ее маленькая ручка обхватила его указательный, средний и безымянный пальцы. Их ладони разъединились, и Аарон еще не знал, что это навсегда. Он всего лишь споткнулся, но при падении задел других людей, и вместо секунды на подъем ушла целая минута: толпа, уступая дорогу парадной процессии, то пятилась назад, то возвращалась обратно на тротуар, наступая ему на руки и ноги. Распростертый на земле, Аарон сдавленно крикнул:

– Кира! Не двигайся с места!

И ему показалось, что он услышал в ответ:

– Папа!

Чувствуя боль от множества толчков и с усилием стараясь встать, Аарон понял, что Киры рядом с Мэри Поппинс больше нет. Другие упавшие смогли подняться на ноги и попытались занять свои места. Аарон снова закричал в толпе:

– Кира! Кира!

Люди вокруг удивленно оглядывались на него, не понимая, что происходит.

Он подбежал к женщине в костюме и спросил:

– Вы видели мою дочь?