Снежная королева и демон с ангельским терпением

Микешина Селена

Внимательно изучая заклинание, она оторвала руку от пушистых ушек, проводя пальцами по чертежу, отчего оборотень в звериной ипостаси недовольно рыкнул и с осуждением посмотрел на нее. Затем уткнулся вытянутой мордочкой в шею ведьмочки, прося внимания. Но Людмила Максимовна была слишком сильно увлечена чтением забористых закорючек. Тогда цесаревич пошел на крайние меры — начал лизать.

— Да все-все, — смеясь от щекотки, она положила руку на "законное" место. — Глажу я тебя, глажу. Вот мало мне одного оборотня на мою голову! Домой прихожу, такая же ситуация!

— Ваш муж оборотень? —

предположила я. Шатенка немного подумала и ответила:

— Не совсем. Он эльф, но с повадками оборотня, — забавно. — Просто, души во мне не чает, да и собственнические наклонности дают о себе знать. Поэтому, когда я прихожу с работы, он хочет чтоб все свое внимание я уделяла только ему, — это казалось мне несколько странным, но когда женщина говорила о своем супруге, на ее лице появлялась теплая улыбка, полная нежности и любви. — Он меня и на работу отпускать не хотел, но я его все же уговорила.

— А как вы с ним познакомились? — конечно, урок — это очень важно, но магистр является одной из немногих людей, которые связали свою жизнь с лаэржцами. Это же так интересно!

— Ой, не спрашивай! — она отмахнулась от меня рукой и с улыбкой добавила: — Я думала, что никогда замуж не выйду, а потом встретила его… Как сейчас помню: была ночь, его темные длинные волосы развивались на ветру, а две луны освещали его прекрасное лицо. Одна бровь была поднята вверх, а на тонких губах играла ухмылка. Правда, он сначала хмурился и спрашивал: "Кто ты такая и как сюда попала?" Даже стрелять в меня хотел…

— Стрелять?! — и я, и Висаар удивленно посмотрели на девушку (видимо, лис тоже впервые слышит эту историю).

— Да-да, из лука. Судя по его выражению лица, он убить меня хотел. Ну, я сама виновата. Незаконно проникла на его территорию, благодаря одной рогатой заразе, — она осуждающе посмотрела вверх, будто грозя кому-то свыше. — Но сейчас я ни о чем не жалею. Я люблю своего мужа, а он любит меня. Мы счастливы вместе.

— Ничего себе, — а я думала, что только я лезу туда, куда не стоит. А человек так судьбу свою нашел! А что если магистр Прицнателлит… Ну, уж нет! Спасибо, обойдусь! — А как зовут вашего мужа?

— Так, хватит бесед. Нам давно пора переходить к делу! — неожиданно она оборвала разговор. Это странно. Почему она не хочет называть имя своего мужа? Да и сама носит человеческую фамилию, а не его… Что-то здесь не так.

Глава 10.2

Но пока я размышляла о непонятном явлении, магистр уже достала нотную тетрадь, открыла ее и написала в заголовке название заклинания. И пошло-поехало.

Нам пришлось разбирать каждую закорючку, каждое плетение, чтобы с трудом превратить их в ноты. Так еще движения, то есть ноты постоянно повторялись, что немного осложняло процесс. Затем мы запнулись на том, с какой скоростью петь "песенку душ", но и с этой проблемой справились. Наконец, наше произведение готово!

— Готова? — спросила у меня преподавательница.

— Можно я сначала по нотам пробегусь? — женщина утвердительно кивнула, а я начала бормотать: — Фа, соль, ля, фа, ля, ля, соль, фа, соль, до… Все, я готова!

Фа, соль, ля, фа, ля,

ля, соль, фа, соль, до… Я справлюсь! Обязательно справлюсь!

— Пой, птичка!

После этой команды я начала призыв мертвых душ, стараясь попасть точно в ноты, чтобы все было тютелька в тютельку. Так еще нужно было взывать к энергии внутри меня и направлять ее в нужное русло, что не так уж и просто! Я сбивалась, не дотягивала до нужной ноты, иногда спешила, а когда почти все получилось, кандалы на моих руках нагрелись, обжигая и заставляя меня вскрикнуть. Боль была невыносимой, даже не смотря на то, что она длилась лишь короткое мгновенье. В конце я молча держалась за запястья, закусив губу. Так! Мне нужно передохнуть!

— Снимай бинты, — скомандовала ведьмочка. Я быстро развязала марлю и ужаснулась. Кожа под узорами печати была черной, словно уголь, а вокруг этого кошмара начинали появляться маленькие желтые пузыри. Боже… — Магический ожог 4 степени, — спокойно констатировала девушка, пока у меня тряслись поврежденные конечности. Если это так, то как я умудряюсь шевелить руками? Или же боль настолько сильная, что я ее больше не чувствую?

Но шатенка невозмутимо оплела мои руки блаженной прохладой, и ожоги с завидной скоростью начали исчезать на глазах. Затем она что-то прошептала, из-за чего наручники полыхнули фиолетовым огнем, что не обжигал, а будто гладил кожу.

— Я не могу уничтожить печати, но могу ослабить их воздействие на тебя, — прокомментировала магистр. — Боль останется, но последствий в виде ожогов не будет. Хорошо?

— Уж лучше так, чем постоянно бегать в медпункт, — я справлюсь. Чтобы достичь своей цели, я преодолею боль. Я все смогу.

Людмила Максимовна тепло улыбнулась мне и посоветовала:

— Пой "Катюшу", — я недоуменно посмотрела на нее (как и Висаар).

— "Катюшу"? Военную песню?

— Да. Ты так зациклилась на нотах и магии, что не услышала знакомую мелодию.

Я хихикнула. Потом еще раз. И еще. А затем схватилась за голову и начала громко смеяться, вытирая слезинки с лица. Катюша! Кто бы мог подумать! Но я не переставала истерично смеяться (видимо, стресс и боль дали о себе знать).

— Расцветали яблони и груши, — сквозь слезы и смех, я начала тихо петь, — поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, на высокий берег на крутой. Выходила на берег Катюша, на высокий берег на крутой…

— Выходила, песню заводила про степного, сизого орла, — подключилась преподавательница, и дальше мы пели вместе: — про того, которого любила, про того, чьи письма берегла. Про того, которого любила, про того чьи письма берегла!

Мы несколько раз повторяли знакомую всем с детства песню, громко смеялись (я еще и плакала), пока Висаар непонимающе смотрел на нас, чуть ли не крутя когтем у пушистого виска. В один момент, широко улыбаясь, ведьма тоже начала плакать, смотря вверх. Ее слезы были похлеще моих, а в глазах плескалась боль. Интересно, что произошло с ней, раз она так плачет, истерично смеясь вместе со мной?

— А вы почему плачете? — смеясь и утирая соленые слезы, спросила я:

— Да так, — она махнула рукой и еще шире улыбнулась, — войну вспомнила!