Снежная королева
Шрифт:
— Может быть, Ариенрод нужна ему только потому, что тебя нет с ним радом? — Гундалину снова внимательно всмотрелся в ее лицо, словно искал там что-то, ей самой неведомое.
— Ну что ты! Она ведь королева…
— Но она никогда не станет тобой. — Нерешительно он коснулся ее руки. — И может быть, именно поэтому он больше не хочет жить.
Мун поймала его руку, прижала к своей щеке, поцеловала.
— О, ты… заставляешь меня почувствовать… что я тоже, что-то значу — особенно когда меня мучают сомнения… когда у меня земля из-под ног уходит… — Лицо у нее горело.
Гундалину высвободил руку.
— Не говори на сандхи! Я больше не
— Прекрати! — сердито крикнула она, страдая той же болью, какая терзала и его — с ним вместе. — Прекрати, прекрати! Я не дам тебе поверить в это! Это ложь! Ты самый лучший, самый нежный, самый добрый человек изо всех, кого я когда-либо знала. Я не позволю тебе… поверить… — она все еще что-то говорила, когда он повернулся к ней, жадно гладя ей в лицо своими темными глазами, и страстно обнял ее…
Потом медленно наклонился к ней, почти не веря тому, что она целует его первой, а Мун закрыла глаза и целовала его с неутолимой жаждой, чувствуя, как его удивленные руки начинают ласкать ее. Своим поцелуем она как бы ответила на его так и не заданный вопрос…
— Как я попал сюда?.. — шептал он. — Неужели это не сон? Как ты можешь?..
— Не знаю. Я ничего не знаю, не спрашивай меня. — Потому что ответа нет. Потому что я не имею права любить тебя, я никогда не собиралась любить тебя… — БиЗед… может быть, это все, что нам с тобой отведено в жизни, и завтра все кончится… — Потому что это ты даешь мне силы продолжать поиски.
— Я знаю. — Его поцелуи стали смелее. — Это неважно. Я не прошу тебя стать моей навсегда… только позволь мне любить тебя сейчас.
Глава 37
— Эй, Звездный Бык! — Ариенрод снова окликнула его; в первый раз он даже головы не поднял от своего рабочего стола.
Спаркс медленно выпрямился и посмотрел на нее с каким-то непонятным выражением на лице, словно с трудом ее узнавая. Потом отложил в сторону инструменты и добытые с помощью контрабандистов запчасти, а также полуразобранный прибор, с которым все это время возился. Кабинет Спаркса был битком набит остатками технологического шторма — техникой, выброшенной волнами экспортной экспансии на прибрежный песок Тиамат. Во многих приборах он, по его собственным словам, уже вполне разобрался. Его врожденные способности к техническим наукам всегда доставляли Ариенрод удовольствие. Однако после той последней Охоты он буквально растворился в своих приборах и инструментах, словно прячась — от нее и от себя.
— Что тебе нужно? — Вопрос, впрочем, звучал не враждебно, хотя и без любопытства. Спарксу было совершенно безразлично ее присутствие.
Она постаралась сдержать раздражение, понимая, что лишь терпение и время смогут вывести его из унылых размышлений. Но уже слишком давно он не смотрел на нее, как мужчина, уже много недель, и это действительно бесило ее, не позволяя более терпеть приступы его дурного настроения.
— Я хочу знать, когда ты наконец выполнишь возложенные на тебя обязанности?
— Обязанности? — Он повернулся к ней, поводя глазами, точно олень, пытающийся укрыться в дебрях электронного «леса». — Я все свои обязанности выполнил. — Слова звучали горько.
— Мы до сих пор не внесли обещанную плату. Сурс ждет. Мне ведь не нужно лишний раз напоминать тебе,
— А если он ее получит, то половина жителей Тиамат умрет… и с Летом будет покончено навсегда. — Его зеленые глаза тоскливо смотрели прямо на нее.
— Да, я надеюсь, что так и будет. — Ее взгляд проникал в самые сокровенные уголки его души. — Ты ведь не станешь утверждать, что слышишь об этом впервые, правда?
— Нет. — Он покачал головой; его рыжая грива цеплялась за серебряную цепь, надетую поверх свободной рубашки. — Я каждый день думаю об этом, мне это снится…
— Приятные сны, ничего не скажешь! — язвительно заметила она.
— Нет! — Она вспомнила те его кошмары, о которых он даже говорить с ней отказывался. — Найди кого-нибудь другого, пусть кто-нибудь еще передаст Сурсу то, что требуется. Я свой долг выполнил. Я задыхаюсь от грязи, в которой перепачкался во имя Зимы. Я не желаю больше иметь дело с этим негодяем и его подручными, которые теперь получат «вечную молодость» благодаря гибели моего народа.
— Ты же не островитянин! А заплатить нужно только за наши с тобой собственные жизни. — Ариенрод наклонилась к нему. — Ты уже не сможешь снова заползти в свою раковину на Летних островах: ты давно перерос свое убежище. Ты убивал священных меров, ты бросил свою возлюбленную среди мертвых тел на пустынном берету, ты много лет назад оставил и свой народ, и свою Богиню — но ради лучшего! Помни об этом! Теперь ты инопланетянин. И мой любовник. И, нравится тебе это или нет, им ты и останешься до самой смерти!
Звездный Бык вскочил, разом смахнув на пол все свои блестящие механические игрушки. Ариенрод чуть отступила, поняв, что на этот раз он лишь с огромным трудом удержался, чтобы не ударить ее.
— Тогда лучше мне умереть прямо сейчас. — Он вцепился руками в край стола, наклонившись вперед и опустив голову. — И покончить со всем этим.
— Спаркс! — Имя это казалось заклинанием, донесшимся из глубин ее души, которые все-таки затронула жгучая боль его страданий. Но он не откликнулся. Она больше не могла до него добраться; он выдворил ее из своего сердца. — Звездный Бык! — Теперь уже страдала она, а его боль лишь пробудила в ней гнев. На этот раз он даже головы не повернул, лицо его оставалось суровым, замкнутым. Во взгляде больше не было ничего от прежнего Спаркса — она видела только его призрак и призрак утраченной Мун, ее второго «я», чья смерть была теперь на его совести. Мун унесла их любовь с собой в могилу… Ариенрод чувствовала, что призрак Мун сконцентрировал вокруг себя сейчас всю жизнь Спаркса, стал фокусом его вселенной — вместе со словом «неудачник». Это слово в его устах жгло, оно пахло дымом. — Ты вручишь «живую воду» Сурсу в самое ближайшее время, таков мой приказ. Я, твоя королева, приказываю тебе это!
Спаркс сурово поджал губы. Впервые она приказывала ему; впервые — и он сам заставил ее это сделать.
— А если я откажусь?
— Тогда я сама передам тебя в руки инопланетян. — Не давая ему возможности возразить, она ухватилась за ускользающие рычаги самообладания. — И ты проведешь оставшуюся жизнь в исправительной колонии, жалея о том, что не умер во время Смены Времен Года.
Рот Звездного Быка так и остался открытым. Его глаза шарили по ее лицу, точно руки слепца, пока он наконец не понял, что Ариенрод действительно сделает это. Сдаваясь, он опустил голову, беспомощный перед лицом самой страшной ненависти — ненависти к себе.