Снежная ночь с незнакомцем
Шрифт:
— Джорджиана, вам надо есть, — крикнул ей с другой стороны стола Годфри Белтон. — Посмотрите на свою тарелку. Тут и котенку не хватит. Ради Бога, нарастите хоть немного мяса на ваши кости. Какой мужчина согреется ночью в постели рядом с такой палкой.
Нед с трудом сдержал себя. И почувствовал, как напряглись мышцы Джорджианы. Она напомнила ему кошку, готовящуюся броситься на жертву. Но она спокойно сказала:
— Я не голодна, Годфри.
— Вам нужно поупражняться, Белтон, — предложил кто-то из мужчин. — Чем скорее, тем лучше.
Новые раскаты
— Джейкобс, положи леди Джорджиане большую ложку пюре из репы и картофеля, — распорядился Белтон.
Джейкобс смутился, но поднес накрытое крышкой блюдо Джорджиане.
— Позвольте мне, миледи?
— Не думаю, что у тебя есть выбор, Джейкобс, — вполголоса заметила она, но это был другой голос, тот, который, как решил Нед, был настоящим голосом Джорджианы Кэри.
Нед смотрел, как дворецкий, не обращая внимания на крики «еще, еще!», положил ей на тарелку лишь ложечку.
— Да от этого и птичка сдохнет, — возмущенно заявил Годфри, когда дворецкий отошел от стола.
— А теперь оставь ее в покое, Белтон, — сказал Селби. — Она никогда не отличалась хорошим аппетитом.
Видимо, слово Селби было законом. Годфри вернулся к своей тарелке, и общий разговор продолжился.
— А где вы жили в Лондоне? — спросил Нед.
— На Брук-стрит. Тетя была моей опекуншей. — Джорджиана с плохо скрываемым отвращением ткнула вилкой в реповое пюре. — Я никогда не знала своих родителей, лорд Аллентон. Они умерли, когда я была еще младенцем. Моя опекунша являлась сестрой моей матери, и когда она умерла, меня передали лорду Селби.
И опять горечь. Нед был заинтригован, но не мог же он начать разбираться в противоречиях за этим обеденным столом.
— Но есть и преимущества в здешней жизни, мэм, — сказал он. — Горы здесь прекрасны.
— И долины восхитительны, — продолжила Джорджиана, подцепив вилкой кусочек фазана. — Великолепная рыбная ловля, а охота, как я слышала, еще лучше, и мне не надо слушать об этом еще раз. Вместо этого расскажите мне об Индии. — Она повернулась к нему, и он увидел жадный интерес в ее глазах. Джорджиана Кэри истосковалась по внешнему миру, миру, в котором выросла. А за этой жадностью крылась решительность, которая озадачивала его.
— И что бы вы хотели знать?
Джорджиана задумалась. Она хотела сказать: «Все, что угодно. Все, что не имело бы ни малейшего отношения к этому месту и этим людям», — но чувствовала, что уже достаточно заинтересовала виконта, и не решалась рисковать дальше. Она уже один раз поступила глупо сегодня, поддалась порыву, и теперь, с трудом избежав последствий своего поступка, не могла позволить себе играть с судьбой. Пришла пора снова уйти в тень.
— Там очень жарко, как я понимаю, — сказала она тихим голосом. — И там жарко весь год? Я думаю, это должно быть утомительно.
Нед попытался скрыть свое разочарование. Он ожидал более острого интереса и большего интеллекта. Она же говорила совсем
Смешно, как бывшая «паршивая овца» превратилась в звезду сезона, думал он, скривив губы в иронической усмешке. Поразительно, как получение богатства может изменить брачные перспективы.
Джорджиана заметила улыбку и прикусила язык. При других обстоятельствах она прямо спросила бы его, какая мысль вызвала эту улыбку. Но такой вопрос задала бы Джорджи, а не Джорджиана.
— Я люблю жару, — мягко заметил Нед. — В отличие от многих других. — Он глотнул вина.
— А вы убили тигра, лорд Аллентон? — спросила соседка, сидевшая слева, выразительно содрогаясь. — Вы там были с одним из… о, как они там называют королей? Такое глупое слово, — болтала она, прикрываясь веером.
— Махараджи, — подсказала Джорджиана. — Они называются «махараджи», миссис Эддингтон. И ездят на слонах в чем-то под названием «паланкин». А когда их охотники выслеживают тигра, то убивают его. Очень мужественно, полагаю. Не так ли, лорд Аллентон?
Нед посмотрел на нее с нескрываемым веселым интересом. Ее презрение было настолько явным, что он не мог поверить, будто никто больше из сидевших за столом не расслышал его. Но никто даже не удивился, и Белтон сказал:
— Вы слишком начитанная, Джорджиана. Я всегда это говорил: женщине не следует… высказывать с вои идеи.
— Какие идеи, Годфри? — спросила она сладким голоском. — Вы должны объяснить, чтобы я знала, о чем не надо думать.
И Джорджиана тут же прокляла свой непокорный язык. Она снова рисковала. Не с Годфри, который не понимал сарказм, даже если бы его вбивали ему в голову крикетной битой. Зато этот виконт Аллентон принадлежал к совсем другой породе.
Она сжалась на своем стуле, как будто могла совсем исчезнуть из его поля зрения.
— Нет, это далеко не мужество, — тихо сказал Нед. — Но почему вы пытаетесь спрятаться под стол?
— Я не пытаюсь, — с пылающими щеками упрямо возразила она. Она понимала, что только осложняет свое положение, но прошло два года с тех пор, когда ее беспокоило, что кто-то видит ее насквозь в ее маленьких представлениях. Никто, даже Роджер Селби, не подозревал, что ее покорность и уступчивость неискренни. А этот незнакомец, казалось, за один час точно оценил ее. Но не до конца, напомнила она себе. Этого не могло произойти.
— Моя ошибка, мадам, — сказал Нед с усмешкой и, к ее радости, не обращался к ней, пока на стол не поставили второе блюдо.
— Я должен поздравить вашего кузена: у него хороший повар, — сказал он и взял на вилку кусок цыпленка в сливках. — Удивительно вкусно.
— Почему удивительно? — спросила Джорджиана, помешивая ложечкой мусс из спаржи.
— Насколько я помню, пища в этих краях очень простая, сытная, но никаких деликатесов, — сказал он. — Эта же имеет очень тонкий привкус.