Снежная слепота
Шрифт:
– К кому зайдем в гости? – спросил Харп, окинув взглядом ровный полукруг жмущихся к скалам абсолютно одинаковых домов.
Марсал если и знал ответ на этот вопрос, не успел его озвучить.
В третьем с левого края доме открылась дверь, и на снег вышли двое мужчин. Лицо одного из них украшала черная, с едва заметной проседью окладистая борода. Другой имел широкие смоляные усы с обвисшими концами. Одеты оба были в такие же дохи, что и Марсал с Харпом. На головах – шапки с широкими краями и клапанами, чтобы прикрывать нижнюю часть лица. Глаза усатого, как и полагалось в ясный солнечный
В размеренных, степенных движениях поселенцев не было ни страха перед невесть откуда появившимися незнакомцами, ни даже простой настороженности.
Харп с Марсалом быстро переглянулись, мысленно задавая друг другу вопрос, что следовало ожидать от этой встречи?
После недолгих колебаний Харп жестом велел Марсалу следовать за собой и двинулся навстречу поселенцам.
Встреча произошла примерно на полпути от прохода в скалах до крайнего дома поселка.
– День добрый, – поздоровался с незнакомцами бородатый.
Голос у него был низкий и сочный. Приятный голос, сразу же внушающий уважение к его обладателю.
Усатый улыбнулся и коротко кивнул, приветствуя гостей.
– Здравствуйте. – Харп улыбнулся в ответ и сдвинул солнцезащитные очки на лоб.
Он ожидал, что поселенцы пригласят гостей пройти в дом или начнут задавать им вопросы о том, кто они такие и как здесь оказались. То, что незнакомцы не новички, можно было понять, взглянув на их обожженные морозом лица. Но поселенцы только стояли и молча смотрели на чужаков, словно уже все знали о них и только пока не могли решить, как себя вести с ними.
Глаз усатого, скрытых за темными стеклами очков, видно не было. Зато взгляд бородатого был абсолютно спокоен, если не более того – равнодушен. В отличие от голоса, взгляд его Харпу совершенно не понравился.
Почувствовав, что молчание начинает затягиваться, Харп решил представиться:
– Меня зовут Харп. А моего друга – Марсал.
– Харп, – словно эхо, повторил чернобородый.
– Марсал, – вторя ему, произнес усатый.
Положение было глупее некуда. Поселенцы без особого интереса рассматривали гостей и при этом, похоже, не испытывали ни малейшего желания разговаривать с ними о чем бы то ни было.
– Мы пришли из-за гор. – Харп рукой указал направление, откуда они пришли.
Бородатый медленно повернул голову, чтобы посмотреть, куда указывал Харп. Как будто рассчитывал увидеть там нечто такое, что помогло бы ему решить, как поступить с чужаками.
– И долго шли? – неожиданно задал вопрос усатый.
– Три дня, – ответил Марсал.
– К Мидлу заходили?
Марсал молча кивнул.
– Ну и как он вам?
– Что именно? – не понял вопроса Марсал.
Усатый не успел ничего ответить.
– Вам нужно к Старполу, – сказал, вновь обратив свой взгляд на Харпа, чернобородый.
– К Старполу – так к Старполу, – безразлично дернул плечом Харп.
Он даже не стал спрашивать, кто такой этот Старпол, надеясь, что с появлением на сцене вышеназванного персонажа неопределенность ситуации, которая уже начинала тяготить его, наконец-то прояснится.
– Пойдем, – кивнул куда-то в сторону бородатый
Усатый ободряюще улыбнулся Марсалу и побежал следом за своим приятелем.
Никаких объяснений – только скрип снега под ногами.
Нет, совсем не на такой прием рассчитывал Харп.
Если все обитатели поселка были так же безразличны ко всему, что выходило за рамки повседневной действительности, то Харп мог понять, почему Мидл решил стать отшельником.
Дом, в который они вошли, на первый взгляд ничем не отличался от тех, в которых Харпу уже довелось побывать. И все же, едва войдя внутрь, Харп сразу же ощутил ауру места, окруженного ореолом если и не святости, то некой высшей значимости.
Внутреннее пространство дома перегораживали несколько ширм из плотной полимерной пленки молочно-белого цвета. Причем пленка была не просто подвешена на веревке, как в хибаре старого Бисауна, а растянута на каркасах из тонких металлических реек, что создавало иллюзию надежности; казалось, к стенке, реальная толщина которой была не больше миллиметра, можно свободно привалиться плечом и она при этом даже не прогнется. Поскольку в доме, как и в любом другом, имелась всего одна большая рефлекторная лампа, верхние края ширм были сантиметров на тридцать ниже потолка.
Войдя следом за своими провожатыми, Марсал и Харп оказались в крошечной прихожей.
Поселенцы топтались на месте, как будто не знали, что им дальше делать и куда идти. Бородатый натужно кашлянул в кулак, а усатый завел руку за спину и, едва не зацепив Марсала, дважды негромко стукнул согнутыми пальцами по краю дверного косяка.
За ширмой послышалась какая-то приглушенная возня. Затем – тихие, неторопливые шаги.
Одна из рам с растянутой на ней полимерной пленкой плавно и почти беззвучно отъехала в сторону, и взглядам гостей явился мужчина лет сорока пяти, худощавый, ростом чуть ниже среднего. Одет он был в широкие домашние штаны и серую рубашку с тремя пуговицами под воротником. На ногах – широкие войлочные тапочки без задников. Лицо гладко выбрито. Жидкие русые волосы с чуть рыжеватым оттенком, зачесанные назад, лежали ровно и слегка поблескивали, будто смазанные каким-то жирным кремом. Невыраженный подбородок, чуть длинноватый нос и близко посаженные глаза – внешность хозяина дома была не то чтобы неприятной, а скорее неспособной вызвать расположение у собеседника. Но при этом держался он более чем уверенно.
Взгляд тусклых, почти бесцветных глаз хозяина быстро скользнул по лицам гостей. На мгновение встретившись с ним взглядом, Харп понял, что, в отличие от чернобородого и усатого, хозяин дома был не просто удивлен, но озадачен, а возможно, еще и озабочен появлением чужаков. Однако лицо его при этом сохраняло выражение полнейшего равнодушия.
Внимательно оглядев пришедших, хозяин дома отрывисто бросил чернобородому:
– Говори.
– Они пришли из-за перевала…
Харп удивился, как изменился голос бородача в присутствии невысокого человека с глубокими залысинами на висках и неприятным взглядом маленьких бесцветных глазок. Зычный и сочный баритон вдруг превратился в невнятный младенческий лепет.