Снежная смерть

Обер Брижит

Слышится громкое причмокивание. От игристого воздержалась только Франсина. Предполагаю, что она стоит, держась за ручку двери, в ожидании, когда уйдут эти невоспитанные солдафоны. Что с нами будет, если уберут нашего следователя? Его сменит бригадир Мерканти? Или какой-нибудь тип из Ниццы. Волосатый Мегрэ, пахнущий чесноком и пирогом из нута. Жалко, мне так нравился наш малыш-жандарм. Я все время представляю его себе этаким храбрым Мальчиком-с-Пальчик, упрямо отыскивающим путь по своим камешкам, твердо решившим убить людоеда и его чудовищ.

Я даже вижу его в большой остроконечной шапке, как в детской книжке с картинками. Такой колпачок с колокольчиком, нет, в нем ходил Да-Да, он был такой славный, этот Да-Да. Коварная вещь это игристое, если пить на пустой желудок. Это непозволительно.

— До свидания, спасибо, что зашли.

Мне надо отъехать? Почему кресло не движется?

— Перестаньте стучать в стену! Это действует на нервы!

А, это Ян. Дамский угодник. Тот, кто укладывает их в могилы? Тихо, Элиз. У меня кружится голова. Ян подливал мне два раза, не скупясь. Ему надо было бы стать барменом.

Телефон. Очень резко.

— Алло-о? — говорит Иветт, судя по всему, тоже перебравшая игристого. — Да… да, он тут — ик! — бедняжка, о-ля-ля, у меня икота, сейчас — ик! — я вам его дам… А — ик! — шеф, это вас, это дядя Э — ик! — лиз.

Наверное, Лорье взял трубку и вышел, я слышу его голос, но слов не различаю. Спроси у моего чертова дядюшки, зачем ему звонила Жюстина! Где мой блокнот? Дьявол, потеряла! Быть не может. А, нет, он тут, под пледом. Ручку. А теперь — к Лорье.

— Элиз, сколько можно! Вы кого-нибудь задавите! Куда вам надо?

Ну, так пойди и посмотри, где я и куда еду, милая Франсина. Вперед, глупое кресло!

Иветт, сотрясаемая икотой, громко спрашивает:

— Вы хотите — ик! — пи-пи?

— У'а! — вопит Кристиан.

Я размахиваю блокнотом в знак отрицания. Блокнотом, на котором написано имя Лорье. Может быть, кому-то придет в голову передать ему листок? Судя по всему, нет. Ладно, я врезаюсь в толпу.

— Да хватит же, наконец! Что на нее нашло?

— Она слишком много выпила, — говорит моя двуличная Иветт, — не надо ей давать столько — ик! — спиртного, Ян, это не годится. Давайте сюда!

Она заталкивает меня в угол. Я трясу блокнотом, как будто у меня болезнь Паркинсона.

— Хотите — ик! — написать? Вот ваша ручка! — Иветт дергает за шнурок, висящий у меня на шее.

Она что, не видит, что я уже написала? Я так резко поднимаю руку, что попадаю ей по лицу, чувствую, что прямо по носу.

— Ай! Я ваш блокнот в окно выкину! Вы мне чуть нос не сломали! Надо же, теперь у меня икота прошла, кто бы мог подумать. Не могу рекомендовать этот метод, но… Так, можно узнать, почему вы размахиваете этим блокнотом, как ненормальная? Посмотрим, посмотрим… я не понимаю, там ничего не написано. Вы и впрямь налакались!

Иветт уходит. Я совершенно уверена, что написала: «Спросите у моего дяди, знаком ли он с Жюстиной». Дьявол! Значит, кто-то вырвал листок из блокнота.

Пытаюсь собраться с мыслями. Сосредоточиваюсь.

Надо создать мысленную защиту против изощренных атак спиртного. О чем это я должна подумать? Ах, да! Листок. Кто взял листок? Самым очевидным был бы ответ: Жюстина. Но для этого она должна была бы прочесть написанное. То есть быть зрячей. А будь она зрячей, она бы увидела меня сегодня утром в гостиной, когда зашла позвонить. Значит, это не Жюстина. А если не Жюстина, значит, ее собрат. То есть сообщник. Кто-то, кто прочитал записку, адресованную Лорье, и хотел защитить Жюстину. Но какой в этом смысл? Я могу задать вопрос снова, в любой момент. Если только не умру в ближайшие пять минут. Отравившись игристым. Смейся, смейся, Элиз, тебе сейчас есть, над чем посмеяться! Разве у меня не жжет странным образом желудок? И в горле щиплет. Мне больно глотать. Иветт, где ты? Мне кажется, что меня поставили в угол. Ой-ой-ой, может быть, меня раздуло, а на лице выступили красные пятна? Язык у меня распух, в этом я уверена.

— Ну как, Элиз, вам лучше?

Отлично, дорогой Ян, меня просто немножко отравили цианидом.

— Это ваше? — продолжает он. — «Лорье, прошу, спросите у моего дяди, знаком ли он с Жюстиной»!

Тишина в комнате.

— Это валялось смятое на полу, кто-то явно наступил.

— Дай мне! — приказывает Лорье.

— Ваш дядя? — спрашивает Жюстина при общем молчании. — Но, бедный друг мой, я даже не знала, что у вас есть дядя!

— Вы отрицаете, что знакомы с господином Фернаном Андриоли? — официальным тоном спрашивает Лорье.

— С Фернаном? Ну, конечно, с ним я знакома! Именно он порекомендовал мне ГЦОРВИ!

Вот тебе на!

— Фернан Андриоли — дядя Элиз, — объясняет ей Лорье.

— Вот как? Очень приятно, — машинально отвечает она.

— Я должен задать вам ряд вопросов, мадам Ломбар, — говорит Лорье. — Будьте так любезны, не подойдете ли сюда?

— Охотно, дайте мне руку, бригадир.

Наверное, Шнабель подводит ее к Лорье, стоящему возле меня.

— Не выйдете ли в другую комнату, дамы-господа. Шнабель, проводи их.

Все уходят. Меня никто не трогает. Я пытаюсь превратиться в китайскую вазу. Лорье прочищает горло.

— Могу ли я попросить вас уточнить природу ваших отношений с господином Андриоли, мадам?

— Их природа вполне естественна, господин Лорье.

— Иными словами, он ваш любовник?

— О, какое грубое слово! Прежде всего — он мой друг, а иногда больше чем друг. Мы знакомы уже лет десять, знаете ли.

А он мне никогда о ней не рассказывал!

— Я встретилась с ним в одной из своих поездок по Италии. Я отдыхала у друзей, он ехал в мраморный карьер, и моя машина врезалась в его.

Лорье подскакивает:

— Ваша машина? Вы что, еще и водите?

— Если у меня есть машина, это не значит, что я за рулем. Вел машину мой шофер.

— Неважно. Продолжайте. Ваши отношения с господином Андриоли.