Снежный бал в королевском дворце
Шрифт:
Глава 4
Наутро ее разбудили довольно рано, но для Жанин это было привычно: воспитанниц в Пансионе будили в пять утра. Поэтому девушка успела-таки как следует выспаться и проснулась в отличном настроении, предвкушая, как сегодня будет выбирать фасон для нового бального платья.
Быстро освежившись и переодевшись в легкое домашнее платье, девушка спустилась в столовую залу, где уже находилось всё семейство. Господин Роже торопливо завтракал, спеша отправиться на службу в Королевский столичный суд, Эстель, позёвывая, лениво ковыряла серебряной ложкой
Клодетт, завидев падчерицу, замахала ей ладонью:
– Давай, давай скорее, Жанин! Садись к столу! С утра я отправила слуг с письмами к столичным модисткам, и, по счастью, три из них написали ответ, дав согласие прибыть сегодня к одиннадцати утра в наш дом! Дорогой, на какой бюджет я могу рассчитывать? – посмотрела она на супруга.
Тот спокойно ответил:
– Насколько хватит вашей фантазии, моя дорогая! Все расходы записывайте на мой счет! Что ж, мои милые, мне пора! – заметил он, откладывая в сторону льняную вышитую салфетку, которую заправлял за шейный платок, дабы не испачкать мундир судейского чиновника, и вставая из-за стола.
Подошел поочередно ко всем трем детям, поцеловав их в макушки, чмокнул супругу во впалую щеку и, промолвив: «Хорошего дня, мои дорогие!», покинул трапезную.
Оставшееся семейство закончило завтрак, после чего Клодетт отправила сына в его комнату играть, а девушкам наказала быть наготове, чтобы, когда прибудут швеи, не терять напрасно ни одной лишней минутки.
В назначенный срок прибыла сначала одна мастерица, а почти вслед за ней и две других. Мачеха радушно встретила их и, проводив в большую семейную гостиную, отправила служанку позвать обеих девушек.
Модистки, поначалу настороженно посматривающие на конкуренток, вскоре объединились и живо обсуждали фасон и украшения для каждого из трех платьев. Девушки были вовлечены в настоящий круговорот, переходя от одной мастерицы к другой, а если учитывать, что каждая прибыла с двумя помощницами, да Клодетт еще и привлекла к делу своих горничных, то компания получилась большая, пестрая и весьма шумная. Так что у Жанин, привыкшей к чопорной тишине Пансиона, в конце концов, разболелась голова. Но девушка стоически терпела это неудобство ради того, чтобы получить новое роскошное платье.
Было решено сшить его из мягкого, поблескивающего бледно-голубого атласа. Открытые, однако же, в рамках приличий, плечи, тонкая талия и пышная, словно сказочный цветок, юбка, колышущаяся при каждом движении – вот что пообещала доставить через пару дней одна из модисток.
На снежный бал было принято надевать наряды холодных «зимних» цветов – белого, голубого, серо-голубого и разной насыщенности синего. Для молодых девушек предпочтительны были светлые, нежные оттенки, взрослым дамам разрешалось надевать даже синие платья.
Эстель, как самой юной, решили шить белое платье, а Клодетт выбрала синий цвет.
Отец оказался прав: с самого утра в гостиной царила страшная суматоха и кутерьма. Зато, когда швеи, забрав все выбранные материалы и пообещав управиться с нарядами за два дня, отбыли в сопровождении
Однако, возбужденно поблескивающую карими глазами Эстель вся эта суета, похоже, нисколько не напрягала.
Жанин же чувствовала себя опустошенной, словно модистки выпили все ее жизненные силы.
Мачеха, заметив состояние девушки, поинтересовалась у нее, как та себя чувствует, и, получив невнятный ответ, скомандовала:
– Так, голубушки мои! Давайте-ка попьем чаю, а потом вы отправитесь на прогулку. Следует подышать свежим воздухом! Тем более, сегодня, как сообщил мне дворецкий, погода вполне подходящая для этого.
– Маменька! – тут же воскликнула резвушка Эстель. – А можно нам заглянуть в кондитерскую сьеры Жандирэн? В прошлый раз, когда мы с вами были в гостях у сьеры Бардo, Мариса хвасталась, что пробовала там новые пирожные!
– Кто такая Мариса? – шепотом поинтересовалась Жанин.
– А, это дочь маминой подруги, – отмахнулась младшая и, умильно захлопала черными ресничками, глядя на мать. – Можно, маменька? Пожалуйста, пожалуйста! – и сложила перед собой узкие ладошки.
Жанин еще помнила, как несколько лет назад сводная сестра была слабым, болезненным ребенком, родители старались не напрягать ее лишний раз. А потом как-то так случилось, что за последние полтора года Эстель выросла, окрепла и превратилась в живую юную девушку, яркую брюнетку. Куда исчезла ее болезненность и слабость – было загадкой для окружающих. Но, во всяком случае, теперь, выздоровев, младшая сестра старалась полными горстями черпать все радости жизни, даже самые простые и незамысловатые.
Она не превратилась в капризную вредину, а потому родители выполняли ее желания, если те, конечно, не шли вразрез с правилами приличия и безопасностью девушки.
Поэтому сейчас мать вполне спокойно отнеслась к ее просьбе, только ненадолго задумалась, а потом сказала:
– Двум столь юным сэрам неприлично бродить по столице без сопровождения!
– Но маменька! – попыталась было возразить Эстель, но сьера Клодетт строго прервала ее:
– Нет, дочь моя, и даже не спорь! Мне некогда сопровождать вас, однако скажу Гастону, чтобы присмотрел за вами!
Младшая нахмурила было темные бровки, однако потом недовольная гримаска исчезла с ее подвижного личика, и Жанин вдруг подумала, что сестра не иначе, как что-то задумала. Впрочем, девушка сделала вид, что ничего не заметила, и пошла в свою комнату, чтобы надеть теплое белье, вязаные толстые чулки, плотные нижние юбки и платье из теплой шерсти – на улице все же стоял морозец.
Вскоре сестры были готовы к выходу. Грие подал им шубки и капоры с меховой оторочкой, а крепкий Гастон, мощная фигура которого не давала сомнений в том, что он позаботится о безопасности юных хозяек, уже ждал девушек в просторном холле первого этажа. Клодетт распорядилась запрячь лошадь в карету – не пристало дочерям господина секретаря Королевского суда ходить по улицам пешком. Напоследок она вручила каждой девушке небольшой бархатный кошелек, наказав опасаться городских воришек, дабы не лишиться карманных денег.