Снежный Ворон
Шрифт:
– Помню, - усмехнулся Михаил. – Боялся не услышать первый выстрел?
– Да. Столько лет прошло, а я так и не смог избавиться от этой привычки.
– Мы слишком долго пробыли в этом напряженном состоянии. Теперь от этого не избавишься.
Кости опять упали на игровое поле. Стук и треск отскакивавших в разные стороны игральных кубиков и расслаблял, и напрягал одновременно. Но в почти полной тишине казарменной обстановки, где несколько десятков человек, словно тени, молча сидели на своих местах, это был скорее плюс, чем минус.
К вечеру все слегка оживились – наступило время ужина и в казарму внесли разогретые упаковки с едой. Несмотря на необычность такого питания, все были довольны. Верно- и вольнорожденные, до недавнего времени, питались вместе,
Еда на вид была обычная, без изысков. В меру калорийная для позднего ужина, но и не совсем пресная, как это было раньше, отчего желудок сводило от голода уже через битый час. Запив все подогретым чаем и закусив странного вида бутербродом, старики начали ложиться спать, напоследок переговариваясь о предстоящем бое, ожидавшем каждого завтра рано утром.
– Мне сказали, что я смогу увидеть свой мех.
– Я могу провести тебя в ангары. Все равно спать не хочу. Заодно познакомлю тебя с твоим механиком.
– Ты его уже знаешь?
– Да, - кивнул Михаил, поднимаясь из-за стола, - он здесь давно. Знает каждый винтик робота – тебе понравится с ним работать.
Ангары мехбазы напоминали собой бетонные саркофаги, покрытые изнутри и снаружи для прочности металлоконструкциями, а толстые швеллера, столбами упиравшиеся в потолок по периметру каждой постройки, делали каждый бокс почти не разрушаемым для фугасных снарядов. Внутри для Виктора все было до боли знакомо – боевой робот стоял сбоку, опустив огромные руки с подвесным вооружением к самому полу, едва освещаемый редкими фонарями у самого мостика боевого меха. Рядом громоздились высокие коробки с боеприпасами, съемным оборудованием и самое важное – системой охлаждения, что работала почти непрерывно, поддерживая необходимую температуру внутри реактора, даже, когда сам мех стоял без действия. Хотя все это и было лишним – любой техник или механик мог самостоятельно и дистанционно отключить реактор, напряженная ситуация всего в нескольких десятках километров заставляла держать роботов в разогретом состоянии, дабы уменьшить время подготовки к бою до минимума.
У самых ног робота, Виктор встретил небольшого роста мужчину. Он был зол, ругаясь почти непрерывно, работаю с проводкой, которая явно не хотела сдаваться без боя, но увидев гостей в столь поздний час, отвлекся на минуту, чтобы выбраться из-под многотонной махины, выпрямившись и постаравшись привести себя в порядок.
– Знакомься, Сэт, это твой новый пилот.
Михаил указал мясистой рукой на Виктора, после чего отошел немного в сторону, давая возможность пожать друг другу руки.
– Мне только сегодня сказали, что прилетит замена. Я ждал.
На вид он был еще старше, чем все те пилоты, с которыми капитану удалось познакомиться в казарме. Волосы коротко подстрижены, тело худощаво, но жилистые руки говорили сами за себя – этот механик мог поднять даже самый тяжелый инструмент, не согнувшись под его весом. На испачканной маслом робе Виктор прочитал всего два коротких символа S и C, что наверняка означали его имя и фамилию.
Затем Виктор поднял голову, чтобы еще раз осмотреть своего меха. Это была старая модель «Бешеного Пса», изрядно потрепанная в многочисленных битвах, но все еще способная держать удар. Ракетные боксы оказались пусты – снаряды выгружены в специальные подвесные контейнеры и закрыты от случайного взрыва. Все остальное вооружение питалось от реактора. Лазерные установки были не самой сильной стороной этого меха, но без них ему вряд ли стало лучше, когда ракеты заканчивались и бой переходил в более тесный контакт, они проявляли себя как ничто другое. В остальном же Виктор очень скептически относился к данному меху. Почти весь его боевой опыт был получен на сверхтяжелом мехе «Громовержец», являвший собой фактически венец инженерной мысли и способный противостоять любому противнику, какой бы сильный он не был. Но «Пес» оказался легче своего сверхтяжелого собрата
Механик видел этот недовольный взгляд пилота и хотел было возразить, но Виктор к этому моменту уже стоял дальше, осматривая расплавленное и уже успевшее застыть за многочисленные бои бронирование.
Оно действительно было очень сильно изношенным. Повсюду виднелись следы от попадания лазера, осколков ста двадцати миллиметровой пушки и еще до кучи целый веер шрапнельной дорожки, бежавшей от самых «ног» и почти до мостика.
– Это мина, - вдруг произнес Сэт, - Сейчас такие устанавливают на самых сложных направлениях. Прямой урон, по большому счету, никакой, но вот шрапнель легко может перебить проводку или другие узлы. Застрять еще где-нибудь и все в этом духе. Я за все время выковырял их более сотни, вполне возможно, что где-то под броневыми листами они до сих пор висят.
– Какой максимальный вес бортового вооружения?
– Почти тридцать тонн.
– С ракетами.
– Так точно.
Виктор еще раз внимательно смотрел корпус боевого меха, постепенно приближаясь к подъемному механизму.
– Я могу подняться на мостик?
– Конечно, - ответил механик, подходя к пульту управления.
На верху капитан сразу проследовал в кабину. Отсюда, с высоты, он вновь увидел насколько огромными были эти боевые машины. Когда идет бой, всюду сверкают вспышки взрывов и огонь пушек не дает расслабиться, подобные детали всегда остаются позади. Сейчас же, в тишине и спокойной обстановке, ему стало необычайно интересно смотреть вниз и видеть, каким маленьким созданием казался механик, стоявший у ног огромного робота.
В рубке на капитана сразу нахлынули воспоминания. Картины прошлого вырвались из долгого заточения и пронеслись перед его глазами, охватывая все сильнее и сильнее, пока ему не стало легче. В отличие от «Громовержца», внутри «Бешеного Пса» все было немного сплюснутым, тесным. Развернуться и быстро уйти оказалось не так-то просто, но вот панель управления и кресло пилота были очень удобными и вся нужная информация мгновенно выводилась на экран.
Когда он спустился, внизу его уже ждал Михаил. Старый боевой товарищ разговаривал с механиком, пока не увидел приближавшегося к себе капитана. Они опять перекинулись парочкой слов, где Виктор заметил, что, если бы у него была возможность, он бы с радостью поменял меха на что-то более бронированное.
– Прости, старик, но мы воюем тем, что есть. У многих нет и такого.
– Я никогда не любил ракетных мехов – это как стоять за спинами других и кидаться камнями издалека, пока настоящие воины ведут бой.
Михаил улыбнулся. Ему нравилось, что старая идеология ведения боя, к которой он привык еще со времен службы с Виктором в одном отряде, никуда не испарилась. Этот устаревший, чуть ли не рыцарский кодекс чести, где подлость презиралась, а честный бой выводился в ранг настоящей схватки, уходил в прошлое, но все еще жил в головах старых пилотов
– Быть может, когда кто-нибудь погибнет и мы сможем отбуксировать робота на мехбазу, то тогда – да.
– Значит другого нет.
Михаил пожал плечами.
– Увы. – потом повернулся к механику и попрощался до утра. – Пошли, старик, завтра у нас будет жаркий денек. Нужно выспаться и хорошенько отдохнуть.
7.
Холодный ветер утреннего боя был подобен поцелую женщины, которую он однажды увидел в Нафрине. Закутанная в длинные широкие одежды, закрывавшие почти все кроме глаз, она подарила ему то, о чем он любил вспоминать каждую ночь. На протяжении всей жизни, начиная от первых марш-бросков в кадетском отряде и до сегодняшнего дня, ему не было ведомо ничего ближе, роднее и теплее, чем тот самый поцелуй.