Снежный ворон
Шрифт:
– А чего ты ждал, Виктор? Все к этому и шло. Кто первый осознал силу евгеники, тот и получил самый жирный кусок пирога. Остальные лишь плетутся позади, жалко волоча свои ноги. Мы оказались в хвосте. Удивительно как Клан Ворона не сгинул во тьме еще несколько десятков лет назад.
– Ты оправдываешь собственное вымирание.
– Нет, я просто вижу ситуацию такой, какая она есть.
8
«Никто не знал, что будет дальше, когда, взмахнув чернеющим крылом, ворона клювом жадно клацнув, летела к полю брани вновь...»
О многом всегда приходится думать уже после. Когда
Они опять смогли выстоять в неравном противостоянии и, что не маловажно - выжить. Хотя каждый из них мечтал погибнуть в бою, до последнего сражаясь с наступающим противником, жизнь была подарком, не ценить который было бы настоящим безумством.
Виктор считал, что так будет всегда и поверить не мог, что однажды доживет до того момента, когда усомнится в собственных мыслях, убеждениях, фундаментом державшие все его мировоззрение на протяжении долгой и не самой простой жизни.
Но прошло четыре года, и каждый день для него проходил в отчаянной попытке сопротивляться с самим собой. Многие погибли за это время, кому-то повезло больше и жизнь продолжалась своим чередом, шагая от одной планеты к другой, пока Клан Ворона готовился к самой масштабной в его истории схватке за Цирцею.
Они давно выбили Волков со своих позиций и силой заставили покинуть занятые до этого территории. Радость не могла пройти мимо него: он смог, он выдержал. Доказал всем, а главное - себе, что еще на что-то способен. Что не утратили руки навыков, что тело его еще может управлять не только собой, но и громадной боевой машиной, несущей на своей броне десятки тонн вооружения.
Виктор верил, что судьбу можно изменить и наглядно видел, как она менялась перед его глазами.
Все больше и больше вернорожденных пополняли ряды войск, вытесняя старых пилотов. Вначале это было продиктовано необходимостью, кадровыми изменениями и прочей чепухой, о которой мало кто что понимал, но спустя несколько месяцев, внутренняя политика изменилась окончательно, возведя вернорожденных в ранг элитной касты, покушаться на которую было запрещено.
Простых людей потеснили не только на боевых постах - замена шла и внутри, в штабе. Тех, кто не желал расставаться с местами, насильно заставляли уходить, отправляя в тыл, работать на снабжение боевых частей.
Виктор чувствовал, что рано или поздно такая участь постигнет и его, и тех, кто сражался с ним бок о бок прямо на острие атаки. Знал, что не спасут его ни регалии, ни заслуги, ни боевой опыт, копившийся уже много десятков лет.
Вернорожденные презирали их, открыто выражая свою ненависть в словах и обращениях, а также в простом общении, когда те, кто не мог похвастаться идеальными генами, становились изгоем, с которым никто не желал иметь никаких дел.
Михаил погиб задолго до того, как стало понятно будущее таких как он. Погиб как герой, сгорев внутри «Карателя» так и не катапультировавшись в нужный момент. Ходило много слухов и домыслов, что систему заклинило, что не сработали жизненно важные механизмы, отвечавшие за спасение пилота в критических ситуациях, кто-то утверждал, что это было подстроено - уж больно живуч был Михаил в любых сражениях. Но болтовня сошла на нет, когда комиссия вынесла свой вердикт. Сухой протокол на несколько строчек дал свое заключение: «...погиб в результате детонации боекомплекта и невозможности катапультирования из-за повреждения
Бар в этом месте работал почти круглосуточно. Питейное заведение, пропитанное с верху до низу табачным дымом и алкоголем, в этот раз оказалось забит до отказа. Кругом веселились пилоты, кружились полуобнаженные женщины, изгибаясь под звук томной музыки словно змеи. А ему все сильнее мерещилась его кончина. Незавидная, окутанная дымом пожара в реакторном отсеке и последующий взрыв, раскалывающий его тело на миллионы атомов и отправляя в небытие.
За эти несколько лет он, казалось, постарел еще больше. Черные некогда волосы, начали седеть, на лице множились морщины, превращая кожу в скомканную бумагу. Но главное было не это - внутри него зарождалось и силилось чувство от которого ему становилось тошно. Безразличие. Именно оно заставляло его чуть ли не через силу подниматься каждое утро и идти по металлическим лестницам, чтобы в очередной раз встать на мостик своей боевой машины.
Всеми правдами и неправдами, Виктору удалось заменить своего старого, потрепанного за несколько лет «Бешеного Пса» на «Карателя». Он хоть и не был той грозной силой, что «Громовержец», но мог похвастаться хорошим бронированием и солидным вооружением. Теперь он не боялся выстрелов противника, не думал над тем, как бы шальной снаряд или лазерный луч, не пронзил короба с ракетами дальнего действия и не взорвал все к чертовой матери, решив исход боя какой-то случайностью. Все уязвимые места были хорошо защищены. Лотки подачи боеприпасов, реактор, система охлаждения и многое-многое другое с подачи его механика было заковано в броню.
Сэт следовал за Виктором повсюду, как верный пес, его нельзя было назвать прислугой, но без его помощи, капитан не чувствовал себя уверенным в бою. Это неоценимая поддержка, которую раньше, по молодости, он не замечал, сейчас, в старости, была ценна как никогда.
Теперь вот и их черед подходил к концу.
Клан буквально трясло от наступления.
Цирцея.
Цирцея.
Название этой планеты было у всех на устах. Командиры, пилоты, механики, все они только и говорили о ней. Чего греха таить, и сам Виктор нет-нет да заводил разговор об этой странной планете, бои за которую Клан вел уже которую неделю.
Расчеты командования оказались ложными. Потери лишь подтвердили это. Слабая подготовка, плохо обученный персонал и пилоты, терявшие свои машины чуть ли не в первом же бою.
Виктор, один из последних безымянных, стоявший на острие атаки, видел как гибли молодые, едва оперившиеся бойцы, вышедшие, как и он когда-то из полигона, на котором многие из них обучались военному искусству. Другое дело были вернорожденные. Их пользу оказалось сложно переоценить. Каждый раз, когда он видел как сражаются эти люди, как ведут себя в бою, как умело обращаются с техникой, используя слабые и сильные стороны машины, ему в голову приходила мысль: а быть может все правильно? Может евгеника это тот путь, на который им всем стоило встать уже очень давно?