Сними обувь твою

Войнич Этель Лилиан

Фанни вздрогнула, быстро подняла голову, пальцы ее несольно впились в руку Беатрисы.

Тетя Беатриса!

Да это же один из мальчишек Пенвирна.

Беатриса сделала мальчику знак подождать.

– Одну минуту, Артур… Фанни, вы знаете Артура Пенвирна? Мы с Генри усыновили его. Он будет жить с нами в Бартоне.

Фанни в упор смотрела на мальчика; он – на нее. Все молчали. И вдруг Артур крикнул:

– Нет– Нет! Пускай она вас не трогает. Она злая, злая!

Охваченный ужасом, он кинулся между ними и, не помня себя, стал торопливо отталкивать Беатрису,

стараясь оторвать от нее эту нечистую руку.

Беатриса удержала его.

– Тише, милый, успокойся. Она не может сделать мне ничего плохого.

Да– Да, я понимаю.

Он тотчас послушался. И молча, остановился подле нее все еще дрожа, уцепившись за ее руку. Другой рукой она обняла его и, поднявшись, обернулась к невестке.

– Вы задали мне вопрос. По-моему, Артур ответил на него.

Фанни тоже встала, ноздри ее трепетали.

– Беатриса, вы… вы заманивали меня. Вы… вы нарочно…

– Я хотела знать, как далеко вы способны зайти. Да, это не очень красиво с моей стороны. Порядочные люди не расставляют ловушек. Но Уолтер должен знать, что вы роетесь в его письмах и за его спиной клевещете на него. Вам не кажется, что самое разумное для вас – уехать отсюда, пока я ему еще ничего не рассказала?

Фанни вся побелела. Медленно пошла она к двери.

– Вы провели меня. Чтоб вам сдохнуть под забором! И этому… этому нищенскому отродью тоже.

Стоя у окна, они молча смотрели, как она уезжает.

ГЛАВА IX

– Как видите, – объясняла Беатриса за обедом, – у меня не было иного выхода, оставалось только сделать вид, что я ей верю, и поощрять ее откровенность, пока она не раскроет свои карты. Она уже совсем было отбросила всякую осторожность, но тут вошел Артур. Но она и так рассказала достаточно. Куда проще иметь дело с обвинениями, чем с намеками.

– Но… но. – Генри недоумевал, он даже не мог найти слов. – Какие же обвинения? Против Уолтера? Что за нелепость! В чем она может его обвинить?

– В чем угодно, начиная от прелюбодеяния и кончая убийством. Хотите знать подробности?

Уолтер молча кивнул.

Она рассказала им самое главное.

– Я чувствовала, что ходят какие-то слухи, – добавила она. – Это было видно но тому, как вели себя судебный исполнитель и священник. Но все это были одни догадки. Теперь мы по крайней мере знаем, что она и сейчас ухитряется рыться в твоих бумагах и все, что узнает, истолковывает на свой лад и разносит по всей округе.

– Ты совершенно уверена, что она распускает слухи? – спросил Уолтер.

Это были его первые слова..

– Не могу сказать, что совершенно уверена, доказательств у меня нет. И все-таки – уверена. Уж слишком часто и слишком настойчиво она повторяла, что никому и словом не обмолвилась.

Генри потер лоб.

– Ну уж… ну, знаете… да это же подсудное дело! Сказать тебе такое… Тьфу пропасть, в жизни ничего подобного не слышал! И это про Уолтера-то, который никогда мухи не обидел.

– И однако Фанни наговорила с три короба. У нее богатое воображение. Да кроме того, при желании все можно

истолковать как злодейство.

– Особенно если подтасовать факты, которые на самом деле никак друг с другом нс связаны, – добавил Уолтер. – У меня в столе действительно лежало письмо от одной девушки, написанное по-французски и отправленное из Лиссабона; был и ее карандашный портрет. Теперь их там нет. Я убрал их, когда Повис предупредил меня, что, по ею мнению, у Фанни есть отмычка.

Он нахмурился и в раздумье помолчал.

– Да, еще прежде чем мы поженились, я неосторожно рассказал ей, что однажды видел, как девушка бросилась в Тахо, и отвез ее к доктору, который знал по-французски. Он привел ее в себя и вылечил от нервного потрясения. Но то была другая девушка.

– А для Фанни это неважно. Она все истолкует, как ей выгодней, вставила Беатриса. – Ну, хорошо, Уолтер, что же ты думаешь делать?

Он пожал плечами.

– Да как будто ничего. Что тут сделаешь? Спасибо, конечно, что ты меня предупредила. Но не могу же я возбудить дело о клевете против своей собственной жены! И если бы даже я хотел опровергнуть эту басню, она взамен сочинит две новых. В конце концов это не так уж важно. Даже если она и знает какие-то имена, она не может повредить умершим.

– Но ты-то ведь еще не умер, дружище, – возразил Генри.

– Пока нет. И привык ничему не удивляться. Не огорчайся, Генри. Ни ты, ни Беатриса и никто из моих немногих друзей не поверит ни одному слову.

Фанни, а если кто другой и поверит, не все ли равно. Я ни с кем не встречаюсь. И все же я рад, что знаю правду. Это кое-что объясняет.. Беатриса приподняла брови.

– Тогда, пожалуй, я должна рассказать тебе еще кое-что. Теперь я знаю, почему она ненавидит Повиса. Впервые Уолтер посмотрел на нее с интересом.

– Вот как? Я был бы очень рад понять, в чем тут дело.

– Думаю, что я поняла. Она его боится.

– Почему?

– Вот этого я не могу тебе объяснить, но он, вероятно, сможет, если только захочет. По-моему, он что-то знает о ней, и она боится, как бы ты тоже этого не узнал.

Уолтер улыбнулся.

– Би, голубушка, на тебя это так не похоже – дать волю воображению в ущерб здравому смыслу. С какой стати ей меня бояться? Кто я для нее? Всего лишь человек, который был настолько глуп, что женился на ней.

– Что ж, это и в самом деле было неумно.

– Совершенно верно. А раз уж она моя законная жена, не все ли ей равно, что еще я о ней узнаю? Ей уже давным– Давно известно, что я о ней думаю.

– Видимо, ты не все о ней знаешь, есть что-то такое, что она хочет утаить от тебя, и боится, как бы ты не узнал этого от Повиса. Как по-твоему, зачем она пришла ко мне? Она не слишком умна, но и не настолько глупа, чтобы самой верить во все эти небылицы. Ведь ясно же, она хотела либо запугать меня, чтобы я заставила тебя избавиться от Повиса, либо восстановить меня против него – на случай, если он вздумает посвятить меня в то, что ему известно о ней. А может быть, она хотела через меня напугать Генри и добиться, чтобы он заплатил ей за молчание.