Снова и снова
Шрифт:
— Это что значит?
— Если бы мы официально были муж и жена, если бы ты сделал запрос на въезд меня в страну, если бы твой клуб посодействовал… в общем, Кирюш, много-много «если бы». Придется ждать, пока документы пройдут в порядке очереди.
— Жень, но это же целый месяц еще, а то и два, — закрываю глаза, устало потирая виски. Нет. Так долго без нее я не смогу. Сойду с ума, двинусь, скачусь с катушек — много вариантов.
— Я, правда, сделала все, что могла, Кир. И я ужасно соскучилась, — слышу тяжелый всхлип и смотрю на свою девочку. По щекам катятся слезы, которые она старательно вытирает
— Так. Тормози истерику, малыш! — Женя кусает губу, а мне буквально невмоготу становится сидеть. Поднимаюсь с кровати, расхаживая по комнате с гаджетом в руках. Нужно что-то делать… думай, Дёмин, думай.
— Я не представляю, как еще месяц тут без тебя буду, Дёмин, — дует губы Женька.
— Я что-нибудь придумаю, — улыбаюсь ей, стараясь подбодрить, а в голове уже созрел план. — Малыш, я тебе перезвоню.
— Хорошо.
— Люблю тебя.
— И я тебя.
Сбрасываю вызов Жени и тут же набираю другой номер.
— Алексеев, хватит спать, — смеюсь, как только слышу в трубке сонное: «Алло, Дёмин, ты охренел?» — Помощь мне твоя нужна.
— Опять?
— Не опять, а снова, Мих… — и раскладываю по полочкам мой коварный план. Собственно, Женя сама же и подала мне эту идею. Раз ей сказали, что нужно, чтобы мы были муж и жена, что же, сделаем.
Алексеев на мои уверения, что это необходимо, тяжко вздыхает и говорит, что за его труды я ему уже, как минимум, ящик дорогого виски должен. Обещает уладить вопрос с моей «отлучкой» из клуба на три-четыре дня и отключается. А я набираю следующего помощничка, без которого тоже не обойтись. Димыч слушает внимательно и, судя по голосу, похоже, от счастья за сестру уже из штанов выпрыгивает. Метлицкий обещает найти знакомых и подключить связи, чтобы нас с моей малышкой расписали как можно быстрей.
Следующая неделя пролетает вмиг. Долго споря и ругаясь с главным тренером Пингвинов, мы пришли к выводу, что пока Ковальчук не станет Дёминой и не приедет в Штаты, покоя мне не будет. Поэтому он ворчит, кричит и выкатывает штраф за недисциплинированность, но с подачи руководства сверху все-таки отпускает.
Димка пишет, что у него все схвачено, и наша регистрация завтра в двенадцать. Подаем заявление, и сразу же нас расписывают. Женя пока ничего не знает и ходит грустная, звонит с неизменно печальной улыбкой и сетует на то, что они с Джеком безумно скучают. Меня же так и подмывает все ей рассказать, но я держусь. Уж лучше пусть потом с визгами счастья кинется с поцелуями и объятиями, когда я приеду и постучу в ее дверь.
В аэропорт мчу, окрыленный, и с дурацкой, широченной улыбкой на губах. Как проходят одиннадцать часов полета, не помню. Как в тумане. Все мысли уже там, уже с ней. Выходных у меня всего два, и на них программа максимум. В девять утра я прилетаю, в двенадцать расписываемся, а в восемь вечера лечу обратно, только уже с псом и женой под боком. Не представляю, как Женя отреагирует на такую скорую свадьбу, но надеюсь, что не пошлет меня вместе с обручальными кольцами куда подальше.
Замираю у двери квартиры Устиновой в начале двенадцатого. В брюках и рубашке, с накинутым на плечи пиджаком. Выгляжу я точно необычно, хотя, по словам Димкиной Даши, мне идет. Сердце
Зажимаю кнопку звонка и жду, про себя отсчитывая секунды. Одна, две, три… пять…
— Кто это к нам… — сначала слышу ее голос, пока открывается дверь, и только потом встречаюсь с любимыми серыми глазами, полными шока и растерянности. — Кирилл… — то ли спросила, то ли подтвердила факт моего присутствия Женя.
— Может, обнимемся? — растягиваю губы в улыбке и развожу руки.
— Кирилл! — приходит в себя Женя и, наконец-то, со счастливейшей улыбкой влетает в мои раскрытые объятия, целуя в губы и тихонько смеясь. — Кирюша мой, ты здесь…
— Здесь, малышка, здесь.
Стискиваю в объятиях, и нет никакого желания ее отпускать, но время поджимает, и у меня примерно полчаса, чтобы убедить ее выйти за меня прямо сегодня.
— Жень, давай в квартиру зайдем, — шепчу в губы, с силой заставляя себя отстраниться, — нам поговорить надо. У нас с тобой всего полчаса.
— Полчаса до чего? — на щеки наползает легкий румянец, и чувствую, как учащается ее дыхание. — Что ты задумал, Дёмин?..
Все прошло легче, чем я предполагал. Оказывается, Женя и сама продумывала такой вариант, и раз уж мы все равно собирались пожениться, то почему бы не сделать это сразу.
— Жень, Жень, — хватаю выскочившую из машины девушку за руку, разворачивая к себе. В этом легком бежевом платье, которое она, благодаря предприимчивой Устиновой купила «на выход», смотрелась она потрясающе. Такая нежная, хрупкая, идеальная. Моя. Пережить бы еще сутки, и я, наконец-то, сожму ее в своих объятиях и буду наслаждаться ее тихими стонами снова и снова, изучая миллиметр за миллиметром, унося нас на вершину блаженства.
— Кир, мы же опоздаем…
— Жень. Просто хочу, чтобы ты знала: я очень сильно тебя люблю! — обхватываю ее румяные щечки ладонями, убедившись, что она слушает меня, продолжаю. Чувствую необходимость это озвучить. — Эта поспешная свадьба не потому, что хочу увезти тебя с собой в Штаты. Верней, не только поэтому.
— Кирюш…
— Жень. Я просто невероятно устал и хочу быть с тобой. На всю жизнь. Ты мне нужна, как воздух, малыш. И я клянусь тебе, что сделаю тебя самой счастливой. Расшибусь, но сделаю все, чтобы ты каждый день вот так широко улыбалась и сияла от счастья.
— Ну вот, — всхлипывает Женька, — я опять реву, — тихий смех сквозь слезы. — Вот сейчас картина будет, красивый жених и невеста с красными глазами и распухшим носом.
Утыкаясь мне в шею, то ли плачет, то ли смеется девушка. Поднимаю ее лицо, аккуратно цепляя пальцами за подбородок, и посмеиваюсь, целуя в уголок губ.
— Ты все равно будешь самая потрясающая.
— Я люблю тебя.
Наша свадьба, хоть и пролетает быстро, и без белого платья невесты и сотен гостей, но мы все равно самые довольные и счастливые. Самые родные рядом, и это главное. Ольга Павловна с мужем, Димка с Дашей, Сокол со своей подругой и наши с Женей родители — люди, которые были и будут самыми близкими в нашей жизни.