Снова и снова
Шрифт:
– Я понял, куда вы клоните, – Андерсон кивнул. – Получается, что они ждали, когда прибудет корабль с одним человеком на борту, поскольку пропускать корабль с большой командой и напичканный оружием не решались.
– Ну, что-то в этом роде, – подтвердил Блэкберн.
Адамс прервал их диалог и обратился к Кларку:
– Вы говорили о повреждениях. Вам удалось установить, когда именно они появились?
– Двадцать лет назад, приблизительно.
– Давайте все-таки предположим, что Саттону каким-то чудом было известно, как
– И очень много материалов, – ехидно уточнил Кларк.
– Жители той планеты могли дать ему все, что требовалось, – предположил Шулькросс.
– Если там вообще есть жители, – с сомнением сказал Андерсон.
– Не думаю, чтобы они смогли снабдить его материалами, – заявил Блэкберн. – Цивилизация, прячущаяся за силовым экраном, не может иметь развитой техники. Если бы у них была техника, они вышли бы в космос, вместо того, чтобы прятаться. И склонен полагать, что технически развитой цивилизации там нет.
– А экран? – спросил Андерсон.
– Он может не иметь никакого отношения к технике.
– Что толку от ваших предположений! – раздраженно воскликнул Кларк. – Саттон не ремонтировал корабль, сколько можно повторять! Он каким-то образом прилетел на нем обратно безо всякого ремонта. Он и не прикасался ни к чему. Там кругом толстенный слой пыли.
Шулькросс наклонился к столу.
– Одного не могу понять, – сказал он. – Кларк говорит, что сломано сопло, что сильно повреждена обшивка. Это же означает, что Саттон летел в открытом космосе одиннадцать световых лет!
– У него же был скафандр!
– Не было у него никакого скафандра, – невозмутимо произнес Кларк. Он огляделся, как будто опасался, что кто-то еще, кроме четверых собеседников, может услышать то, что он собирался сказать, и понизил голос: – И это еще не все. У него не было ни пищи, ни воды…
Андерсон постучал трубкой по ладони, и звук безответно повис в молчании. Старательно, как бы пытаясь сконцентрироваться на том, что делает, он стряхнул пепел с ладони в пепельницу.
– Мне кажется, я смог бы кое-что прояснить, – сказал он задумчиво. – Пока мы получим окончательный ответ, нам придется проделать еще уйму работы. И даже тогда мы, наверное, еще не будем совершенно уверены, что правы…
Он застыл в кресле, ощущая, как остальные с ожиданием смотрят на него.
– Я даже боюсь произнести вслух… – признался он.
Все молчали.
Часы на стене бесстрастно отсчитывали секунды. За окном в траве стрекотал кузнечик.
– Я полагаю, – наконец решился Андерсон, – что существо, вернувшееся на землю, не человек.
Часы продолжали тикать. Кузнечик стрекотал в полной тишине.
– Но… – наконец прервал молчание Адамс, – отпечатки пальцев… И другие методы идентификации…
– Нет, я не то хотел сказать, – поправился Андерсон. – Это, безусловно, Саттон. В этом нет сомнения. То есть это
– К чему вы клоните? – вскричал Кларк. – Если тело его, значит, это Саттон, и он – человек.
– Ну, представьте, Кларк, что у вас неисправный звездолет, и вы его ремонтируете. Добавляете деталь-другую, что-то выбрасываете, что-то налаживаете… Что вы получаете в итоге?
– Переделанный звездолет, – ответил Кларк. – Ну и что?
– Именно это я и хотел от вас услышать. Кто-то или что-то сделали то же самое с Саттоном. Он переделан. И переделан, доложу вам, потрясающе. У него два сердца, нервная система разветвлена гораздо сильнее, чем у обычного человека. Кроме того, у него есть система экстрациркуляции. Она выглядит абсолютно непохоже на нормальную систему кровообращения, но выполняет ту же функцию. Самое потрясающее – она не соединена с сердцем! Такое впечатление, что до сегодняшнего дня она не использовалась. Как будто запасная. То есть, он пользуется обычной системой кровообращения, а в случае необходимости может переходить на запасную. – Андерсон убрал трубку в карман и нервно потер руки. – Вот, примерно так.
Блэкберн всплеснул руками:
– В это невозможно поверить!
– Мы почти час обследовали Саттона, и, поверьте мне, каждый дюйм его тела исследован на самой совершенной аппаратуре. Все результаты зафиксированы. Мы продолжаем обработку информации, и пока еще не закончили. Потребуется время… Но в одном мы потерпели полную неудачу. Мы применили психонометр и не выудили ни-че-го! Прибор не зарегистрировал ни единой мысли, ни единого намека на мысль. Его сознание заблокировано, полностью закрыто.
– Может быть, прибор барахлил? – предположил Адамс.
– Нет, мы все проверили, – покачал головой Андерсон. – И не раз. Прибор был в полной исправности. – Он обвел взглядом присутствующих. – Может быть, вы не совсем знакомы с принципом работы психонометра? Дело в том, что когда человек спит обычным сном, или под гипнозом, или в любом другом случае, когда он не догадывается, что его обследуют, психонометр выворачивает его сознание наизнанку. Он вытаскивает наружу такие вещи, о которых человек наяву и не помышляет.
– Но с Саттоном ничего не вышло? – резюмировал Шулькросс.
– Вы правы. С Саттоном ничего не вышло. Я повторяю: он – не человек.
– Значит, вы полагаете, что его организм изменен настолько, что Саттону и открытый космос нипочем?!
– Не знаю, – хрипло ответил Андерсон.
Он облизнул губы и огляделся по сторонам, как затравленный зверь в поисках выхода.
– Не знаю, – повторил он. – Честное слово, не знаю…
– Не стоит так пугаться, – мягко сказал Адамс. – Чужеродность организма – не такая уж необычная вещь. Мы уже сталкивались с этим не раз с тех пор, как начали осваивать космос.