Снова наемник
Шрифт:
– Ты мне вот что скажи, – растерянно спросила Алевтина, – зачем тебе все это было нужно? Имея такие деньги, ты бы мог…
– Умереть раньше отпущенного мне Богом срока, – смехом прервал ее Колдун. – Это сейчас я знаю, что почем и куда и как продать их без всякого риска. А тогда я просто стал бы мишенью для каких-нибудь рэкетиров. Меня ограбили и убили бы.
– А что со мной? – нерешительно спросила она.
– Теперь, когда мы все знаем, – он похлопал ее по колену, – выбирай. Или ты сообщишь все Артову,
– Как ты можешь спрашивать? – Алевтина укоризненно покачала головой.
– Тогда подождем пару дней и выбираемся отсюда. И знаешь, я хочу для начала заскочить к Фигаро. Объясню ему, что за всем, что делается, стоит не Палусов, а Артов. А самое главное, – его глаза вспыхнули ненавистью, – через Фигаро доберусь до Бунина. Если, конечно, завтра-послезавтра не заявится наша с Яшкой «дочурка».
– Из Крыма есть что-нибудь? – нервно спросил Фигаро невысокого плотного мужчину.
– Ничего.
Выругавшись, Ляхович шагнул к двери комнаты.
– Зря ты Ольгу послал, – бросил плотный.
Фигаро обжег его злым взглядом.
– Так чего же ты сразу не сказал, что зря? – прошипел он. – Но если уж сказал, то объясни, почему ты думаешь, что я ее зря послал?
– Ну хотя бы потому, – поморщился плотный, – что она сама из Крыма. У нее там наверняка есть приятели, да и с Якиным она может быть знакома. Поэтому…
– Именно поэтому я ее и послал! – воскликнул Ляхович. – Она знает Зуба, и он…
– Верещага – еще тот тип, – заметил плотный.
– Как ты сказал? – вдруг заволновался Фигаро.
– Верещага, – непонимающе взглянул на него собеседник. – Какая-то дурная фамилия, я потому ее и запомнил. Это фамилия Зуба.
Расширив глаза, Фигаро хотел что-то сказать. Но резко распахнувшаяся дверь как бы заткнула ему рот. Ворвавшиеся четверо парней в натянутых на лица спортивных шапочках с отверстиями для глаз схватили Фигаро за руки, приложили к его лицу какую-то тряпку. Тот обессилено повис у них на руках.
– Сиди тихо, – вытаскивая Фигаро, предупредил один плотного. Стоявший около двери с той стороны пятый, пропустив вытаскивающих Фигаро, вскинул руку. Плотный успел увидеть увеличенный глушителем глазок пистолетного ствола.
Пуля вошла ему в горло. Пятый, спокойно и аккуратно прикрыв дверь, повернул торчащий в замке ключ и выбросил его в цветущую клумбу.
– Я ноги оставил, зарабатывая все это! – разводя руками по сторонам, заорал плотный мужчина с большими залысинами. Ухватившись на удивление сильными пальцами за колеса инвалидной коляски, докатился до бара. Взял плоскую бутылку виски и, зубами сорвав пробку, отпил прямо из горлышка.
– И все-таки зря ты поверил ему, – негромко проговорила крепкая пожилая женщина с гладко зачесанными седыми
– Да?! – заорал он. Размахнувшись, запустил бутылку в стену, потом выхватил из-под себя большой конверт заказного письма и подкатился к женщине. – Вот! – крикнул он, протягивая конверт. – Читай!
Неторопливо надев очки, женщина взяла конверт, достала пожелтевший от времени исписанный листок.
– Нет, – выдавила она, – не может быть.
– Ты почерк своего сына-отличника узнаешь? – спросил безногий. – Он у него и сейчас не изменился.
– Он здесь, – ровно проговорил вошедший в комнату рослый парень.
– Давай его сюда! – крикнул безногий. Ухватившись побелевшими от напряжения пальцами за колеса, подался телом вперед и уставился на дверь. В нее втолкнули Фигаро с завязанными глазами. Вскрикнув, он с размаху упал.
– Кто вы? – завизжал он. – Что надо? Да вас за меня мой брат…
– Ах ты гнида! – Безногий докатился до него и кулаком ударил Фигаро по голове. – Сука! Ты отца продал! Ты, оказывается, все время подставлял меня! Я из-за этого и ноги потерял! – Он еще дважды ударил Ляховича по голове.
– Сашка! – завизжал Фигаро, прикрывая голову руками. – Да я…
– Я получил твой донос, – закричал Ляхович-старший, – на отца! Из-за него отца и взяли, мразь! – Он повернул голову, увидев стоявшую у камина кочергу, схватил ее.
– Стой! – крикнула пожилая женщина.
– Но, мать! – повернувшись к ней, прокричал Ляхович-старший. – Он же…
– Я всегда была любящей женой и заботливой матерью. – С трудом поднявшись, она подошла к глядевшему на нее с надеждой младшему сыну. – И поэтому покарать иуду сына должна я, его мать!
– Может, пустышку тянем? – не отрывая взгляда от светящихся окон двухэтажного особняка, прошептал широкоплечий омоновец.
– Да не должны бы, – покусывая травинку, отозвался его товарищ с закрытым маской лицом. – Лично я готов здесь сутки торчать, только бы эту семейку накрыть. Певца, братца его безногого и маман ихнюю. Фигаро, сволочь, уже на убийства перешел. Целую фирму организовал. – Он сдобрил свое возмущение крепким матом. – А маман и старший в наркобизнес ударились. Благо сейчас за то, что колешься, не сажают.
– А ноги старший где потерял? – по-прежнему не отрывая взгляда от особняка, спросил второй.
– Под следствием, чтобы в больницу попасть, себе в вены на ногах какую-то хреновину ввел, – усмехнулся первый. – Гангрена, ноги отрезали. Зато от срока ушел. А теперь балом правит, зелеными райотдел снабжает, они и не трогают. Но сейчас, похоже, влип. – Увидев, как четверо волокут к дверям человека с завязанными глазами, довольно улыбнулся. От окон раздался короткий свист. – Пошли, – натянув маску, выдохнул он.