Снова три мушкетера

Харин Николай

— Но, черт возьми, ошибка скоро разъяснится!

— Это верно. Я только боюсь, чтобы не было поздно.

— Вы пугаете меня своей серьезностью, Атос.

Атос устремил на товарища взгляд своих красивых и печальных глаз. От этого взгляда гасконец вздрогнул.

— К счастью, мы скоро выступаем в новый поход, — проговорил Атос, проводя рукой по лицу, словно желая отогнать какую-то недобрую мысль.

Друзья немного помолчали.

— Должен вам сообщить, что кавалер Рошфор, судя по всему, оставил все происшедшее

между вами при себе. Во всяком случае, ваше имя никто не упоминал. Это свидетельствует о том, что Рошфор не безнадежен.

— Ну что ж! По крайней мере, с этой стороны мне ничто не грозит.

— Пока, друг мой. Кавалер быстро идет на поправку. Скоро он сможет держать шпагу так же хорошо, как и прежде.

— Ничего, — сказал д'Артаньян. — Тогда я снова излечу его от этого недостатка!

Атос вздохнул.

— Вы правы! Кавалер сейчас не самое главное. Сегодня мы отправимся к господину де Тревилю и при всяком поводе и без повода будем рассказывать всем о том, как чудесно вы провели свой кратковременный отпуск в своей родной Гаскони. Пусть как можно больше людей думают, что вы были именно там.

— Но ведь все равно кое-кто видел меня в Туре.

— Вот это-то и беспокоит меня больше всего, — по-прежнему мрачно отвечал Атос.

Вечером друзья отправились к господину де Тревилю. Дом был полон людей, лакеи сновали в толпе приглашенных. Шла большая игра.

— Сегодня я собираюсь выиграть, — сказал Атос. — И приглашаю вас присоединиться ко мне.

— Так вы при деньгах, дорогой друг? — удивленно спросил его д'Артаньян.

— Пока еще нет, — флегматично ответил Атос. Д'Артаньян расхохотался.

— Узнаю вас, друг мой. Однако участвовать в ваших авантюрах я не буду. Хватит с меня той игры с англичанами в Амьене, когда вы уговорили меня бросить кости, чтобы отыграть свою лошадь или сто пистолей на выбор.

— И что же? Вы выиграли, — холодно заметил Атос. — Вам положительно везет в игре.

— Нет уж, милый Атос. Играйте столько, сколько сможете, но я останусь наблюдателем. К тому же у меня не наберется и тридцати ливров.

— Говорю вам, что у меня не больше, гасконский упрямец, — отвечал ему Атос.

— Тем более! Как можно играть, не имея денег?!

— Я и собираюсь играть, чтобы приобрести их, — невозмутимо ответил Атос и направился к столу, за которым сидели сам хозяин дома, а также господа де Куртиврон и де Феррюссак.

Он обменялся учтивыми приветствиями с ними, мимоходом упомянул о д'Артаньяне, вернувшемся из отпуска, проведенного в Гаскони, и вскоре уже вступил в игру, присоединившись к ним.

— Напрасно вы не играете, д'Артаньян, — сказал Атос, спокойно сгребая выигранные после первого же броска пистоли. — Участвовать в процессе значительно интереснее, чем оставаться сторонним наблюдателем. Я говорю это потому, что вам придется провести здесь весь вечер — одного я вас домой не отпущу!

— В

таком случае — желаю вам поскорее проиграть, Атос, — отвечал д'Артаньян, немного раздосадованный тоном своего товарища.

Отойдя от стола, за которым игроки азартно трясли игральные кости в стаканчике, он принялся обдумывать дальнейшие действия.

Побеседовав о пустяках с двумя-тремя знакомыми дворянами, наш гасконец пришел к выводу, что ему не хочется оставаться здесь слишком долго.

— Вам приходилось иметь дело с испанцами? — услышал он, приблизившись к одной из групп.

— Никогда, но это тем более интересно! Руки чешутся намять им бока хорошенько!

— Замечу вам, что это не так-то просто сделать, мой бесподобный Буассонье. Во всяком случае кардинал чуть было не обломал свои зубы об этот орешек пять лет назад.

— Вы имеете в виду события времен «Лионской лиги», любезный Ляфитон?

— Вот именно!

— Но ведь в конце концов маркиз Кевр выгнал тогда испанцев из Граубиндена, не правда ли?

— Вот я и говорю, что это удалось маркизу Кевру, но вовсе не Ришелье. А ведь именно он поведет войска.

— Что же с того? Ведь драться-то будем мы, а не его высокопреосвященство.

Послышался веселый смех.

Д'Артаньян отошел от разговаривающих и осмотрелся. Внимание его привлек молодой человек, скромно стоящий в тени, видимо, испытывая неловкость из-за своего одиночества и не слишком изящного костюма.

Мушкетер подошел к нему. Последовал учтивый обмен приветствиями. Имя молодого человека оказалось Жиль Персонн.

— Я вижу, вы в Париже недавно, сударь, — сказал д'Артаньян. — По вашему лицу сразу видно человека умного и порядочного. Не могу ли я чем-либо быть полезен вам?

— Я признателен вам за добрые слова, сударь. Вы правы — я всего лишь несколько месяцев назад прибыл в Париж. Однако сейчас я устроен очень хорошо и всем доволен. Я остановился у одного замечательного человека, который не берет с меня никакой платы.

— Кто же он?

— Его зовут отец Мерсенн. Он францисканец.

— К сожалению, имена святых отцов мало говорят моему слуху, — заметил гасконец. — Я человек военный: простой и грубый солдат.

— Я тоже, сударь.

— Вот как? Вам приходилось сражаться?

— И не раз.

— Где же?

— У Бормио и Кьявенны. Кроме того, я участвовал в обороне форта Святого Людовика в 1626 году.

— Ого, сударь. Вы успели повоевать. Черт побери! Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить о вашем возрасте?

— Отчего же, — с несколько застенчивой улыбкой отвечал Жиль Персонн. Скоро мне исполнится двадцать семь лет.

Д'Артаньян прикусил язык, сообразив, что молодой человек, которому он только что предлагал свое покровительство, старше его и, по-видимому, слышал звон клинков и выстрелы так же часто, как и он сам.