Снова влюблены

Рэнни Карен

— Что вы с ней сделали? Зачем вам ребенок, когда у вас есть я? Отпустите девочку, и я достану вам рубин.

Толбот сделал нетерпеливый жест, отмахнувшись от ее слов:

— Я ничего не знаю о ребенке. Мне известно лишь одно: ваш отец — французский хорек. Обманет кого угодно.

— Неужели вы полагаете, что меня волнует ваше мнение, Толбот? — пренебрежительно уронил граф. — Ваше оскорбление я воспринял как комплимент. — Он посмотрел на Жанну:

— Ты уже несколько часов бубнишь об этом отродье. Уверяю

тебя, я ее не похищал. Хотя, если бы я знал, что ты так привязана к девчонке, то, возможно, поступил бы иначе. Что же касается камня, ты его отдашь.

Насколько я помню, тебе не слишком нравится боль.

Жанна смотрела на него, испытывая странное чувство — как если бы кто-то остановил ее на улице Эдинбурга и представился, утверждая, что он ее отец. Она не испытывала к нему ни ненависти, ни симпатии. Она не знала его. И не желала знать. Он был пародией на человека, отклонением от нормы, чудовищем, с которым ее связывало родство. Бессмысленно надеяться, что ее мать изменила мужу и что она дочь другого человека, а не графа дю Маршана, когда у них одинаковые черты: те же глаза, та же форма носа, та же полуулыбка.

Толбот взглянул на нее:

— Рубин у вас, мисс дю Маршан?

Она покачала головой:

— Нет. Но я знаю, где он.

— Не говори ему, — приказал граф.

Жанна пропустила его реплику мимо ушей.

— Если вы отпустите Маргарет, я отдам вам рубин.

— К сожалению, я не понимаю, о чем вы говорите. Но возможно, нам удастся прийти к соглашению.

Жанна улыбнулась, стараясь не подать виду, что охотнее заключила бы сделку со змеей.

Ее отец двинулся к Толботу так медленно, что ювелир ничего не заметил. Не видел он и того, что граф держит свою трость как дубинку.

Жанна ощутила ужас, догадываясь, что у него на уме.

— Вы никогда не собирались поручать мне продажу рубина, не так ли?

— Совсем наоборот, — возразил граф. — Однако вопреки вашим ожиданиям это не принесло бы вам пользы.

— Вы набитый дурак, граф, если думаете, что я позволю вам надуть себя.

— Вы наглец, Толбот. Впрочем, чего еще ожидать от мелкого лавочника.

Свет фонаря осветил улыбку Толбота, не коснувшуюся его сузившихся глаз.

— Здесь не Франция, граф. А я не ваш лакей, — Жаль, — отозвался дю Маршан. — Будь мы во Франции, я приказал бы вас убить.

У ювелира не было шанса ответить. Граф занес руку над его головой, и Жанна вскрикнула, услышав свист лезвия.

В следующее мгновение прогремел выстрел, оглушительно громкий в тесном пространстве комнаты.

Граф обернулся; на его лице застыло удивление. Покачнувшись, он медленно повалился к ногам Жанны.

Услышав выстрел, а затем крик Жанны, Дуглас рванулся вперед. Он не испытывал такого страха с младенчества Маргарет. Скользя на сырых ступеньках, он наполовину

скатился, наполовину съехал с крутой лестницы.

Кровь застыла у него в жилах, когда Жанна снова закричала. Ворвавшись внутрь, Дуглас увидел незнакомого мужчину средних лет, нависшего над Жанной. Прежде чем тот успел нанести очередной удар, Дуглас бросился на него и опрокинул на пол.

На какое-то время он потерял способность мыслить и совершать разумные действия. Он хотел только одного: уничтожить негодяя, посмевшего напасть на Жанну. Почувствовав чью-то руку на своем плече, он стряхнул ее, но рука не отставала, продолжая тянуть и дергать.

— Дуглас, — повторял нежный голос, словно зов сирены.

Наконец звуки начали проникать в его сознание. Он услышал прерывистое дыхание мужчины, лежавшего под ним, глухие удары собственных кулаков, молотивших по лицу противника, и умоляющий голос Жанны, повторявшей его имя.

Прошло несколько секунд, прежде чем Дуглас осознал, что сидит верхом на мужчине, которого избил до полусмерти.

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Жанна опустилась на колени и обхватила его лицо прохладными ладонями.

— Все в порядке. — Ее голос доносился словно издалека. Дуглас выдавил полуулыбку и был вознагражден за свои усилия нежным поцелуем в губы.

Жанна поднялась и протянула ему руку. Дуглас вложил свои окровавленные пальцы в ее ладонь, позволив увести себя от неподвижной фигуры, лежавшей на каменном полу, — Я убил его?

Стон, раздавшийся секундой позже, разрешил его сомнения.

— Он ударил тебя, — сказал он, привлекая Жанну к себе и уткнувшись лицом в ее волосы. Ее била дрожь, и он снова сделал глубокий вздох, борясь с гневом.

— Это не важно.

— Что за глупости, Жанна, — произнес Дуглас с мягким укором. — Конечно же, важно. Все, что связано с тобой, важно.

Он отстранился, глядя на нее в свете фонаря. На ее щеке образовался багровый отпечаток, грозивший в скором времени превратиться в синяк, в глазах застыло затравленное выражение, на осунувшемся лице залегли тени.

Дуглас обвел кончиком пальца ее прелестные черты. Как могло случиться, что все его счастье сосредоточилось в этой женщине? Что в ней заключено все, что ему нужно в этом мире?

— Не важно сейчас, — уточнила Жанна, сделав ударение на последнем слове.

— Больно? — нежно спросил он, коснувшись ее покрасневшей щеки.

— Нет. — Она покачала головой.

Издалека доносился смех, а где-то поблизости скреблись крысы.

— Не думаю, что он знает, где Маргарет, — заметила Жанна.

— Кто он такой? — поинтересовался Дуглас, бросив взгляд на лежавшего на полу мужчину.

— Чарлз Толбот, ювелир.

Имя показалось знакомым, но он не стал напрягать память, спеша выбраться из этого отвратительного места.