Шрифт:
Глэдис не успела понять смысла сказанных слов — он прижался ртом к ее губам с такой силой и яростью, что внутри у нее все похолодело. Стиснув зубы, она попыталась вырваться, отвернуться, но Элмер был слишком силен. Он крепко держал ее за шею, не давая прервать пугающий поцелуй. С ужасом Глэдис ощутила тяжесть мускулистого тела, прижимающего ее к стене. Ослабев, приоткрыла было глаза, но тут же зажмурилась еще крепче. Взгляд его обжигал.
Потом его руки медленно скользнули по ее спине, и Глэдис непроизвольно выгнулась, уже не контролируя себя, прижималась к нему, чувствуя, что напряжение спадает. Его рот стал мягким и не
Никогда раньше не приходилось ей испытывать ничего подобного. Волнами накатывали неизведанные чувства, заполоняя все вокруг. Не осталось ничего, кроме охватившей ее страсти. Она прижималась к нему изо всех сил, а когда почувствовала его руки на своих бедрах, по телу пробежал огонь. Глэдис была так возбуждена, что уже не понимала, что делает, а Элмер сознательно и умело разжигал ее страсть.
Теперь она уже сама обнимала его и, погрузив пальцы в волосы, наслаждалась их шелковистостью, не осознавая, как жадно отвечает на поцелуи.
Вдруг Элмер отстранился и посмотрел на нее с холодным безразличием. От этого ледяного взгляда краска бросилась в лицо, а внутри все оборвалось — стало ясно, что этот человек просто хотел ее унизить и легко достиг своей цели.
— Подонок! — крикнула она. — Ненавижу тебя!
Лицо Элмера осталось совершенно спокойным.
— Неужели? — усмехнулся он. — А мне показалось, ты уже готова занять место мачехи в моей постели.
Он отпустил ее, отступив назад, а Глэдис, замахнувшись, ударила его по лицу раскрытой ладонью, вложив в этот жест все свое отчаяние. Элмер не шевельнулся.
— Интересно, кто тебе более отвратителен? Я или ты сама? — сухо осведомился он, скользнув по ней пренебрежительным взглядом.
Глэдис снова вспыхнула и сжала кулаки, увидев, что он задержал взгляд на ее груди.
— Очень мило, — сказал он. — Все-таки ты не совсем ангел, не правда ли?
Он отвернулся и вышел, тихо затворив за собой дверь. Глэдис, лишившись последних сил, осела на пол. Было невыносимо стыдно за то возбуждение, которое она только что пережила, потеряв над собой всякий контроль. В тот момент он мог бы сделать с ней все, что захотел, и она с радостью бы все приняла. Как теперь встретиться с ним? Как посмотреть ему в глаза?
1
— Нет, нет и нет! Я не хочу. Поняла, Клара?
Глэдис с яростью сжала телефонную трубку. Если бы мачеха видела ее разгневанное лицо!
— Конечно. Ведь ты высказалась совершенно ясно, — раздраженно отозвалась Клара. — Но все же, думаю, ты обязана сделать это для своего отца — не так уж много за все годы его любви и заботы. Мы просим тебя пожертвовать всего двумя неделями.
— Не мы, а ты. Это ты меня просишь! Если бы отец хотел, он позвонил бы сам! Что же касается любви и заботы, все это было до твоего появления! Почему бы тебе не отменить свою поездку в Париж и самой не отплатить ему за заботу. Он, кстати, потратил на тебя кучу денег.
Глэдис бросила трубку и упала в стоящее рядом кресло. Не часто приходится разговаривать в таком тоне, а после каждой стычки с мачехой нужно несколько дней, чтобы прийти в себя. Клара никогда не уступала. С самых первых дней. Но Глэдис уже не ребенок, а взрослая женщина двадцати четырех лет, к тому же преуспевающая. Пора научиться отстаивать свое мнение.
Некоторое время Глэдис сидела глядя в потолок и стараясь
Она прекрасно знала, с кем Клара собирается в Париж. Жизнь мачехи уже давно не была для нее тайной. Перед глазами возникла сцена: светловолосая Клара и рядом высокий брюнет с темно-серыми глазами, которые с улыбкой смотрят на мачеху. Стиснув зубы, Глэдис налила в чашку кипяток. Элмер Полинг, красивый и вероломный, будет, конечно, ждать ее в аэропорту. А может быть, они увидятся в Париже? Элмер слишком известен, чтобы встречаться с Кларой открыто. Зачем рисковать? Ему есть что терять, да и ей тоже. Если отец узнает, его это просто убьет… Но он ничего не узнает. Они достаточно осторожны, да и опыт большой. Роман продолжается уже много лет. По крайней мере семь — она знает.
Глэдис взяла чашку и спустилась в галерею по натертой до блеска деревянной лестнице, изо всех сил стараясь успокоиться и отогнать картины прошлого. Но парочка все равно стояла перед глазами. К счастью, в этот момент в галерее не было ни одного посетителя. Ее лицо сейчас просто распугало бы всех клиентов, что вовсе не пошло бы на пользу делу. Глэдис обвела взглядом длинную, ярко освещенную комнату, где располагалась ее коллекция картин, и почувствовала, как гнев улетучивается. Приятно все-таки сознавать, что она преуспела… Грусть еще оставалась, но она приказала себе не думать о неприятном.
Да, удалось добиться многого. Галерея процветала, успешно конкурируя даже с большими выставочными залами. А все потому, что стала специализированной. Глэдис нашла свою тему — животные, и знатоки приезжали к ней иногда даже издалека, чтобы полюбоваться на изображения лошадей, собак и кошек.
У Глэдис было много клиентов, которые часто просили подобрать что-нибудь особенное для их домашней коллекции. Одна из новых знакомых, например, обожала сеттеров, и на прошлой неделе Глэдис удалось найти для нее изображение старого английского сеттера. Она купила картину на распродаже очень дешево и с трудом сдержала радость при последнем ударе молотка. И сейчас не могла не улыбнуться, вспомнив, как аукционист саркастически поднял брови, когда она перебила цену, предложенную другим покупателем. Он-то знал истинную цену картины и понимал, что ее можно выгодно продать. Большинство аукционистов уже узнавали Глэдис, молва о ее небольшой галерее распространялась все дальше. Дела шли успешно, а ведь когда она бросила колледж, все было из рук вон плохо. Глэдис чувствовала себя тогда такой несчастной, что просто не могла ничем заниматься.
Появилась Маргарет, на ходу надевая пальто. Взглянув на Глэдис, она насторожилась.
— Какие-нибудь неприятности?
Глэдис улыбнулась и покачала головой.
— Нет-нет. Просто мне, наверное, придется съездить домой недели на две.
Они уже давно работали вместе и стали подругами, но даже друзьям не все расскажешь. Глэдис глянула на часы.
— Иди домой, я сама все закрою. Уже поздно.
— Могу чем-нибудь помочь? — Маргарет еще раз пристально взглянула на подругу.
Та покачала головой. Никто и ничто не в силах изменить прошлое или снять с ее души тяжесть.