Снова замужем
Шрифт:
– Я сама мать, – ответила Исабель, – и прекрасно понимаю тебя. Так, значит, я приеду, как было решено, и будем надеяться, что наутро Сандро передумает.
Будем надеяться, подумала Анджела, кладя трубку. Исабель ошибочно полагала, будто Санди потерял веру в отцовскую любовь, хотя на самом деле причина заключалась в ином. И эта причина звалась Каридад Карраско.
Давний друг семейства Валера, член совета директоров «Валера инвестментс», любовница Антонио была еще и законченной стервой. Высокая брюнетка, грациозная, стильная, наделенная огромным обаянием, Каридад была не просто хороша
С точки зрения Анджелы, в длительной кампании по завоеванию Антонио Каридад совершила большую ошибку, открывшись Санди. Ей, конечно, удалось отделаться от соперницы, но с Санди у нее этот номер не пройдет.
Только через мой труп она преуспеет в своем предприятии, поклялась себе Анджела, ложась в кровать.
2
Промаявшись всю ночь без сна, около пяти часов утра Анджела сдалась и встала с постели. В этот момент ее внимание привлек шум подъезжающего автомобиля. Ее соседи иногда вызывали такси по утрам, когда хотели успеть на ранний поезд, поэтому она не придала ему никакого значения и поплелась в ванную.
Ее ум занимали совсем другие вещи: день обещал быть таким же беспокойным, как и вчерашний.
Проходя мимо комнаты сына, Анджела заглянула туда проверить, спит ли Санди. Увидев темную головку на яркой подушке, она несколько успокоилась.
Закрыв дверь детской, Анджела спустилась в кухню, намереваясь сварить кофе. Но тень, неожиданно возникшая за матовым стеклом входной двери, заставила ее застыть на месте.
Кто-то поднялся на крыльцо… Анджела нахмурилась: для почтальона было еще рановато. Однако она осталась стоять, ожидая, что сейчас откроется почтовый ящик и в него упадет утренняя почта. Но вместо этого темная фигура подняла руку к звонку, и Анджела бросилась к двери.
Торопясь открыть ее, чтобы пришелец не успел позвонить и разбудить Санди, она не очень хорошо соображала, что делает. Поэтому, только широко распахнув дверь, заметила, что легла спать, не закрывшись на цепочку.
Однако поздно думать о цепочке на двери и прочих защитных мерах, оказавшись лицом к лицу с человеком, которого меньше всего ожидаешь увидеть на пороге собственного дома.
Потрясение было настолько сильным, что целую минуту Анджела не могла ничего делать, кроме как смотреть на Антонио круглыми от изумления глазами, вбирая в себя каждую деталь его внешности – от холодного взгляда, угрюмых складок у рта и до отброшенной в сторону полы пиджака и руки, засунутой в карман брюк. На муже был черный вечерний костюм с белой сорочкой, который немедленно воскресил в памяти Анджелы нарисованную ею вчера картину. Не хватало только галстука-бабочки, да верхняя пуговица рубашки была расстегнута, открывая смуглую шею.
Он что, бросился в аэропорт прямо после нашего разговора? – мелькнула у Анджелы мысль. Пожалуй, да, иначе не добрался бы до Дублина в эдакую рань. Но если своей стремительностью Антонио пытался произвести на нее впечатление и показать, как близко к сердцу принимает проблемы Санди, то потерпел поражение.
Анджела не хотела видеть своего мужа. И не хотела, чтобы по ней скользил взгляд золотисто-медовых
Не порадовало Анджелу и то, что вид у нее был неприбранный и сонный. Разве Антонио имел право так пристально смотреть на ее спутанные волосы, свисающие на плечи? И на нее саму, одетую лишь в тонкую белую хлопчатобумажную футболку и такие же шорты.
Угольно-черные ресницы полуприкрыли золотистые глаза. Теперь взгляд Антонио, казалось, ласкал ее стройные ноги. И Анджела ощутила, как в ней просыпается нечто забытое под названием «сексуальное возбуждение».
Этому мужчине всегда было достаточно одного взгляда, чтобы немедленно лишить ее рассудка.
– Что ты здесь делаешь? – набросилась Анджела на мужа, решив, что лучшая защита – это нападение.
Да он просто воплощенная надменность, подумалось ей, когда Антонио приподнял черные брови и посмотрел на нее как бы свысока. Хотя Анджела стояла ступенькой выше и их лица находились на одном уровне.
– Полагал это очевидным, – холодное ответил он. – Я приехал увидеться с моим сыном.
– Но ведь только пять утра! – возразила Анджела. – Санди еще спит.
– Анхела, я прекрасно знаю, сколько сейчас времени, – произнес Антонио с некоторым напряжением, и она увидела, как по его лицу промелькнула тень усталости.
Тут же Анджела заметила еще много чего. К примеру, муж выглядел старше, чем можно было бы ожидать, на лице прорезались морщины, придававшие ему вид прожженного циника, уголки рта опустились, словно он больше не позволял себе улыбаться.
Почему-то это причинило Анджеле боль, которая только пуще разозлила ее. Она не желала чувствовать к этому человеку ничего, кроме безразличия.
– Как ты умудрился так быстро здесь очутиться? – угрюмо спросила она.
– Вечером сел в самолет, летел всю ночь, – ответил Антонио. – Потом взял такси из аэропорта.
Припомнив шум мотора под окном и не видя у тротуара автомобиля, Анджела снова с изумлением взглянула на Антонио. За ним не водилось привычки ездить на такси. Он любил сам сидеть за штурвалом самолета и рулем автомобиля…
– Мы так и будем беседовать, стоя на крыльце? – прервал ее размышления Антонио.
И он окинул раздраженным взглядом аккуратную улочку и ряды домов. Кое-где в окнах уже подняли занавески: должно быть, голоса Антонио и Анджелы далеко разносились в тихий утренний час.
Да, мой незваный гость не из тех людей, с которыми общаются через порог, кисло подумала Анджела. Он же у нас многоуважаемый глава банка с мировой известностью, эксперт по спасению разорившихся предприятий. Все ценят его мнение, его советы и, когда он является на зов, встречают с распростертыми объятиями.
Но я не из этих людей, напомнила Анджела себе самой. Я ничего ему не должна и совершенно его не уважаю.
– Тебе здесь не рады, – холодно сообщила она Антонио.
– Вероятно, мой сын придерживается иного мнения, – возразил тот.
Анджела была бы рада презреть слова мужа, но понимала, что не может сделать этого.
– Тогда почему бы тебе не вернуться сюда, скажем, через пару часов, когда Санди проснется? – предложила она и уже было приготовилась закрыть дверь перед носом Антонио.