Сновидец
Шрифт:
– Я не хотел бы внушать вам ложные надежды, мой друг, – отеческим тоном начал он, – но, на мой взгляд, несмотря на крайнюю запущенность вашего случая, я думаю, что кое-что всё же возможно предпринять…
– И вы возьметесь за это? – робко спросил юноша.
– Если вы этого хотите, – скромно потупил свой взор «учёный». – В конце концов, вы вправе распоряжаться своей судьбой самостоятельно, и я думаю, у вас ещё есть пара-тройка лет в запасе, после чего вам станет настолько плохо, что у вас из глаз пойдёт кровь, по всему телу выступит лишай, и вы умрёте в ужасных мучениях,
Похолодевший Нандор судорожно сглотнул и прохрипел:
– Умоляю!.. Помогите мне!.. Спасите!.. Прошу вас!.. Я на всё готов!..
– Ну, ну, не стоит так волноваться, – сказал Манчини, кладя ему на плечо руку. – Я с радостью возьмусь за ваше излечение. Признаюсь, что мне, как учёному, самому жутко интересно, выздоровеете ли вы или нет…
– Мне тоже очень интересно, – пробормотал перепуганный юноша. – Но вот только…
– Что, – насторожился аферист. – Что такое?
– У меня нет денег, – простодушно сообщил Нандор. – Последние медяки я истратил на ужин и на эту комнату. Но я мастер на все руки и могу делать любую работу, какую вы скажете!
– Не волнуйтесь насчёт денег, – великодушно улыбнулся Манчини. – Я уже говорил, что не возьму с вас ни гроша. Более того, ваш случай так заинтересовал меня, что я сам готов платить вам скажем… по одной серебряной монете в день. При условии, что вы будете во всём меня слушаться. Согласны?
– По целой серебряной монете каждый день?! – не поверил своим ушам Нандор, который прежде зарабатывал не более четырёх монет за целый месяц. – И вы будете меня лечить? Конечно же, я согласен!
– Вот и отлично, – потёр руки Манчини,. – Тогда нам нужно срочно собираться и отправляться в путь. Дело в том, что мои учёные труды не дают покоя различным завистникам и клеветникам… Они из кожи вон лезут, чтобы опорочить моё честное имя и объявить меня шарлатаном и аферистом, коими, уверяю вас, они сами и являются. Печально, что мне, человеку, единственным желанием которого является скромное служение науке, приходится скрываться, точно вору, и постоянно жить под угрозой разоблачения…
– Но это ужасно! – возмутился Нандор. – Неужели на них нет никакой управы?
– Увы, мой юный друг, – снисходительно улыбнулся Сальвадор, – эти люди слишком влиятельны и не остановятся ни перед чем, лишь бы втоптать моё доброе имя в грязь и присвоить себе мои достижения. Их ищейки непрерывно преследуют меня, стремясь упрятать в тюрьму по ложному обвинению, так что я вынужден постоянно переезжать с места на место и жить под чужими именами. Увы, такова жизнь, друг мой, такова жизнь…
Манчини грустно вздохнул и начал собирать вещи.
– И сколько же так будет продолжаться? – спросил юноша. – Неужели всегда?!
– Боюсь что так, – ответил Сальвадор. – В противном случае, мне нужно отречься от науки, которой я посвятил всю свою жизнь, но для меня это подобно смерти. Нет, уж лучше я буду скитаться и скромно трудиться во благо Человечества, всеми гонимый и порицаемый, чем соглашусь на это!
Нандор застыл, поражённый благородством учёного и про себя решил, что никогда не оставит его в беде и будет служить
Они быстро собрали свои вещи, расплатились с трактирщиком и покинули таверну, взяв курс на столицу соседнего королевства, что лежало в нескольких днях пути.
– Вперёд, друг мой, – приговаривал Манчини, весело размахивая своим саквояжем. – Вскоре я покажу вам такие чудеса науки, что вы рот разинете от удивления!
– Мне бы просто выздороветь и всё, – робко бормотал Нандор.
– О, не беспокойтесь, юноша, – смеялся Манчини. – Я чувствую, что у нас всё сложится просто превосходно! Более чем превосходно!
*– Magnum Ranam Viridis (лат.) – Большие зелёные лягушки
** – Tibialia et Braccis (лат.) – Носки и панталоны
*** – Ineptias et Ventus (лат.) – Глупости и ветер
Глава 4
– Я должен показать вас нескольким моим знакомым, крупным научным светилам, – говорил Манчини по пути в столицу. – Уверен, они могут дать нам весьма ценные советы, но вот беда, все они очень известные люди, и мне бы не хотелось навлечь на их головы гнев тех, кто преследует меня.
– Что же нам делать? – интересовался Нандор.
– Нам придётся пойти на небольшую хитрость, – ответил Манчини. – Хоть любое притворство и обман мне совершенно не по душе, но, боюсь, другого выбора у нас просто нет. Так что прошу вас, друг мой, ничему не удивляйтесь и будьте готовы сыграть небольшую роль в грядущем спектакле. Помните, мои коварные недруги не дремлют, поэтому всегда держите свой язык за зубами, строго следуйте всем моим указаниям, и я обещаю, что вы скоро абсолютно исцелитесь. По рукам?
– По рукам! – легко согласился Нандор, а про себя подумал:
«Что ни сделаешь ради своего здоровья и ради хорошего товарища?! Несчастного учёного все преследуют, а ведь он отличный малый. Он так заботится о благополучии своих друзей, что готов пойти на обман, хоть он ему и ненавистен. Ей богу, мы оба сделаем хорошее дело, поступив так, как предлагает мой друг…»
Опытный аферист без труда прочитал по лицу Нандора все его мысли и незаметно ухмыльнулся.
«Ей богу, этот парень просто сокровище! Он настолько же одарён, насколько и глуп!.. Это просто невероятная удача! Пожалуй, когда я стану родственником короля, я о возьму его к себе в замок… Садовником, к примеру…»
Но вслух Манчини, конечно же, сказал совершенно другое.
– Мой милый друг, скажу вам прямо – вы настолько же отважны, насколько и мудры. Это просто невероятно, увидеть, как в наше непростое время обе эти редчайшие добродетели уживаются в душе одного молодого человека. Я преклоняюсь перед вами и благодарю бога за то, что он послал мне такого спутника в дни тревог и испытаний. Спасибо, мой славный Нандор. Ваша помощь будет для меня в буквальном смысле неоценима…
Манчини с чувством пожал юноше руку, а потом сделал вид, что смахивает с глаз благочестивую слезу. Растроганный Нандор крепко пожал в ответ руку старого плута и ещё раз подивился тому, как же ему повезло.