Сновидец
Шрифт:
Наконец, молния в щепки разбила вершину дерева, на которую он залез. Она прошла так близко, что Вайми ощутил её мертвенный жар. Он полетел вниз, повис на нижнем суке, словно тряпка, и целую минуту не мог вздохнуть. От страшного удара и боли у него мутилось в голове, в ушах дико звенело от грома, но, едва опомнившись от мучений — быстро, хотя кому похлипче хватило бы помереть, — он испытал едва ли представимое счастье, достаточно полное, чтобы перестать играть в жмурки со смертью. Сейчас, однако, пора было вставать. Вчера он засиделся заполночь, размышляя о неизвестном ему, потом бессовестно задрых и потерял всякое представление о времени. День сегодня выдался пасмурный и казалось,
Вайми вздохнул. Вот же жизнь пошла: ни на что совершенно не хватает времени!
Он всё же сел, отбросил назад щекочущие ресницы лохмы. Во сне он постоянно вертел башкой, так что они растрепались и стояли дыбом — неудивительно, что Лина так хихикала!
— Жаль, что у меня гребня нет, как у найров, — вздохнул он, пытаясь пригладить волосы рукой.
Лина рассмеялась.
— Нормальному парню идёт причёсываться пятернёй.
— Угу, — Вайми кое-как привел волосы в порядок, отбросив их тяжелую от бус массу за уши. Поискал взглядом свалившийся во сне ремешок, натянул его на гриву. Помотал головой для проверки — нет, теперь вроде всё в порядке. Вздохнул. В животе заурчало — похоже, что пора есть, завтракать или скорее обедать уже…
Лина с усмешкой протянула ему плетеную из веточек «тарелку» — роль собственно тарелки играл большой лист, так что мыть посуду, как найрам, племени не приходилось. На тарелке лежала её новая выдумка — сложная смесь из мяса, овощей, пряных трав и плодов, завернутая в съедобные листья. Вайми взял один сверток, протянул подруге — просто так, от любви. Лина, зажмурившись, потянулась за ним широко открытым ртом — и он, усмехнувшись, чуть отвел добычу.
Немного помучив подругу, — Лина тянулась за едой по запаху — он дал ей отхватить полсвертка, доел его и взял новый. Ему жутко нравилось кормить так её — просто так, нипочему, хотя порой голодная Лина прихватывала зубами его пальцы — случайно или играя, не понять. Свертки оказались офигительно вкусные, так что подруга тянулась за ними активно. Вайми не старался очень уж морить её — да не забывал и про себя, так что свертки скоро кончились. Они запили их водой — из одной чашки, не отрывая от неё рук, — потом юноша, наконец, поднялся на ноги. Подруга — подругой, а мир вокруг большой…
Выйдя из хижины, Вайми потянулся, зевнул и осмотрелся. Жизнь племени шла, как обычно — Йэвуу играл на свирели — просто так, для себя, компания его дружков собралась вокруг Аютии — должно быть, она вновь рассказывала им легенды племени. Миран усердно вырезал статэтку Линнэр, очевидно, укравшей его сердце, а самого Вайми, уютно скрестив босые ноги, поджидал Йанто, один из пятнадцатилеток — ему не терпелось получить ещё один урок рисования. Парнишка явно задумался о серёзных отношениях с Наурэ и мечтал о вручении любовной картинки. Конечно, она должна выглядеть, как следует и потому он усердно упражнялся. А Вайми слыл лучшим рисовальщиком племени, так что роль учителя выпала, естественно, ему. Юноша не возражал: Йанто ему нравился, а уж чувства мальчишки он понимал превосходно.
Йанто притащил целую стопку кусков гладкой коры и костяные палочки, которыми выдавливался рисунок. Окраска его представляла собой уже второй этап операции, куда менее ответственный — неудачно наложенную краску можно и стереть, а вот неудачный штрих стила уже не исправить. Рисовать просто так он уже научился, а теперь предстояло перейти к главному…
Когда Йанто ушел — со стопкой рисунков и сияющий, как утреннее солнышко — к Вайми подошёл Ахет. Полукровка по-прежнему
— Ты единственный, кто нравится мне, но и ты не отвечаешь на это, — начал он. — Я не могу больше терпеть. Лина стоит между нами, и я убью или себя, или… — он вдруг смутился и покраснел, заметив вышедшую к ним девушку. Лина внимательно смотрела на него.
— Или меня, что ли? — Ахет опустил голову. — Ты любишь моего Вайми? Зачем тебе парень? Что ты будешь с ним делать? Ты когда-нибудь был с девушкой?
Ахет криво улыбнулся.
— Нет. Вы все ненавидите меня, а я хочу любить… хоть кого-нибудь, — он повернулся, чтобы уйти.
— Стой! — крикнула Лина. — Останься.
— Зачем? — спросил Ахет. — Ты мне не нужна. И вообще… — его рука взметнулась с едва заметной быстротой.
Изогнутый найрский кинжал должен был вонзиться под ухо Лины. Девушка остановила его руку, подставив предплечье, и ответным ударом под дых сбила полукровку с ног. Всё кончилось так быстро, что Вайми даже не успел испугаться.
Лина села на задохнувшегося Ахета верхом. Её рука утонула в чёрном потоке волос и вынырнула из его непроницаемых глубин с узким вайтакейским ножом из синевато-зеленого прозрачного кристалла: это оружие подарил ей когда-то Вайэрси. Его кромки истончались до невидимой, убийственной остроты.
Ахет неожиданно спокойно смотрел на неё — худой, гибкий. Громадные зеленые глаза, казалось, одни жили на его искаженном болью бледном лице.
— Ударь, — наконец сказал он, отдышавшись. — Только так, чтобы сразу. Я не хочу жить.
— Нет, — Лина усмехнулась и вдруг свободной рукой погладила его пухлые губы и черные волосы — длинные, прямые и густые. — Это слишком легко. Пожалуй, я покажу тебе, что девочка должна делать с мальчиком. Согласен?
На красивом лице полукровки отразилась сильнейшая растерянность и смущение. Вайми был удивлен и растерян не меньше.
— Но… но… — гневно начал он… — но это…
— Что? — спокойно спросила Лина. — Я единственная, кто может ему помочь. И я это сделаю. Я не могу иначе. Извини. Но ты — мой возлюбленный, и мы вместе будем с ним… ведь мы оба ему нравимся. Ты согласен?..
Вайми вновь — возбужденно, испуганно, дико — посмотрел на неё и кивнул. Тем не менее, он смутился и покраснел до ушей. Ахет выглядел не лучше. Что бы им обоим ни довелось пережить, но они оба были только юноши.
— Пойдем! — Лина взяла едва отдышавшегося Ахета за руку и почти силой затащила его в хижину. Она растянулась на травяной постели, глядя на него снизу вверх. — Так ты что-то хотел со мной сделать, Ахет? — она поджала ногу, почесывая узкую подошву. Подобные, вроде бы невинные вещи она делала так, что Вайми почему-то начинал думать только о любви. — Давай, покажи…
— Я… я никогда не был… с девушкой, — выдавил полуживой от смущения Ахет. — Я… не знаю… — он покосился на Вайми, и Лина рассмеялась.
— Ладно. Тогда я покажу.
Вайми разинул рот, чтобы возразить, но так и не нашел нужных слов. Обычаи племени были очень мудры — если два мальчика любили одну девочку, или две девочки — одного мальчика, никто не мешал им быть всем вместе, сразу — выбор в любви, дарившей племени жизнь, был священным. Даже если один из них полукровка — это интересно и волнующе, но не более того. И потом, кроме любви есть ещё жалость и желание помочь. А другого выбора у них просто не осталось — кроме чьей-то смерти.