Сновидения
Шрифт:
Она закончила разговор и уже потянулась за пальто, когда в дверной косяк негромко постучался Бакстер.
– Есть минутка, босс?
– Минутка есть.
Он вошел. Ботинки, как всегда, были начищены до зеркального блеска. У этого детектива гардероб скорее соответствовал Уолл-стрит, чем Убойному отделу, но, несмотря на замысловатые наряды, она знала, что на него всегда можно положиться.
– Нам с Трухартом вчера выпало одно дельце. Двойное убийство возле театра. Поножовщина.
– Да там у
Он рассмеялся.
– Смешно, что ты об этом сказала, потому что это именно так и выглядит.
Он вкратце обрисовал двух актеров, претендующих на одну и ту же роль в новой постановке. Теперь один из них вместе со своей сожительницей лежат в морге.
– У второго алиби железное. Он был на сцене, играл Джино в новой версии «Вестсайдской истории». Рецензии на спектакль неоднозначные, но факт тот, что порядка двухсот зрителей в момент убийства любовались, как он отплясывает с Акулами.
– Там у них что, акулы на сцене пляшут?
Он засмеялся, но быстро понял, что она не шутит.
– Там две соперничающих банды, «Акулы» и «Ракеты». Это типа «Ромео и Джульетты», только все происходит в Нью-Йорке. Противоборствующие банды, первая любовь, насилие, дружба и верность, пение, танцы. Мюзикл, одним словом.
– Да уж, что верно, то верно, уличные банды всегда, прежде чем начать разборку, кидаются в песни и пляс.
– Тебе надо спектакль посмотреть, иначе ты не поймешь.
– Хорошо. Значит, конкурент убитого чист. Повезло?
– Мы приглядываемся к его полюбовнику. Уверяет, что, пока шел спектакль, все время находился за кулисами, и если это так, то он тоже не при делах. Есть несколько человек, которые вроде его там видели. Но пьеса идет два с лишним часа, и за это время он вполне мог ненадолго и выскочить. Мы проверили по секундомеру. От театра до места преступления пять минут ходу. Если пробежаться, то вдвое меньше. Приводов у него не было, орудия убийства мы не нашли, свидетелей тоже. Камер наблюдения там нет. Место – что-то вроде помойки. Но мое нутро, нюх – да что там, моя накачанная задница и то говорит мне, что это его рук дело.
– Так берите его и трясите!
– Это я и собираюсь сделать. Хочу Трухарта на него напустить.
Офицера Трухарта Ева глубоко уважала, хотя на нем все еще висели несколько выговоров.
– У тебя ни свидетелей, ни оружия, неплохое алиби, но ты хочешь, чтобы Трухарт заставил парня признаться, что он порезал двух человек, только чтобы его дружок получил роль в пьесе?
– Пока это основная версия. – Бакстер улыбнулся. – К тому же, когда мы парня допрашивали, он на Трухарта посматривал.
– В каком смысле?
– В том смысле, дескать, «не отказался бы пригласить тебя на ланч, съесть горячее с твоего крепкого животика с нежной кожей, а потом поиметь
– Слушай, Бакстер, зачем ты мне тут это все расписываешь?
– Сама спросила.
Ну да, спросила.
– Если ты считаешь, что Трухарт может его расколоть – тогда вперед. Только чтоб это было не из-за того, что раскрытие пришлось бы весьма кстати накануне предстоящего ему экзамена на детектива.
– Во-первых, он вполне может его расколоть, а во-вторых, это действительно будет весьма кстати. И придаст ему уверенности на экзамене. Все в выигрыше. – Он помолчал и прищурился на ее стенд. – Еще двоих опознали?
– Да, сегодня утром. А ты что, следишь за нашим расследованием?
– Мы все за ним следим. И если нужно, готовы работать сверхурочно.
– Спасибо. Я сообщу, если понадобитесь. А сейчас ступай и вяжи того парня.
Она вышла вместе с подчиненным и помахала Пибоди.
– За мной!
– Я нашла ближайших родственников двух последних жертв. Фримен. Отец неизвестен, мать отбывает второй срок за разбой, и там еще наркотики фигурируют. Сидит в Джолиете. В Куинсе есть тетка, это она подала заявление о пропаже.
– Да, я помню.
– А на Боуэн заявление писала старшая сестра, – добавила Пибоди, натягивая свое необъятное пальто.
– Там оба родителя побывали в местах не столь отдаленных, – продолжила за нее Ева, пока они спускались в гараж. – Старшая сестра подала на опекунство, когда ей только-только стукнуло восемнадцать. Заявление ходило по инстанциям, а девочку, пока суд да дело, поместили в приют.
– Эта сестра вместе с мужем держит ларек, сэндвичами торгуют. – Теперь настала очередь шарфа – целый километр ярко-зеленого цвета, который Пибоди накручивала и накручивала вокруг шеи, после чего завязала замысловатым узлом. – Точка у них где-то почти в самом центре. Двое детей. Судимость в несовершеннолетнем возрасте с нее снята, за ним – какая-то мелочь. Так что оба уже, считай, пятнадцать лет как чисты.
– Ровно столько, сколько прошло с исчезновения сестренки. Побеседуем с ними, а потом навестим тетушку в Куинсе.
– Бутербродный ларек – хорошее место для допроса, одновременно и перекусить сможем.
Ева прикинула время.
– Вот ты и займись. Я тебя высажу возле ларька, а сама поеду познакомлюсь с этим типом Фрестером. Потом свяжешься с тетушкой, и мы решим, нужна ли нам мамаша. Пересечемся на месте преступления. Мне надо там еще разок побродить.
– Я тебе захвачу поесть. Ты что хочешь?
– Сделай мне сюрприз.
Швейцар в отеле, судя по всему, был предупрежден. Обычному копу он бы наверняка потрепал нервы, выговаривая за парковку прямо перед шикарным входом в дорогой отель, но перед супругой Рорка он рассыпался в любезностях.