Сны богов и монстров
Шрифт:
Погружаясь в сердцевину того безумия, которое просыпалось в каждой «пророчице», жившей до нее.
48
Прекрасный аппетит
В Тамнугальте жареную картошку не подавали и (что Зузана сочла злостным нарушением законов гостеприимства) не подавали и шоколад – ни в каком виде, кроме жидкого. Горячий шоколад решительно не мог заменить плиточного, но если она и мечтала о жареной картошке и шоколаде – симптом выздоровления, то до нытья по поводу их отсутствия дело все-таки не дошло.
«И уже никогда
Хотя теперь Зузана сомневалась, что самый замечательный водопровод сравнится с горячими источниками в пещерах Кирин. Водопровод не вызывает благоговения. Когда Кэроу ушла, оставив их с Миком вдвоем, они немного помечтали, как бы доставлять в эти пещеры людей Земли: не богатых туристов и искателей приключений, а тех, кто нуждается в помощи и заслуживает ее, – «принимать исцеляющие ванны». Их доставляли бы туда на спинах буреловов, а потом они спали бы на меховых одеялах в старых семейных жилищах. Мерцание свечей, музыка ветра, пикник под сталактитами в центральном зале. Только вообрази, дать кому-то возможность все это испытать! А Зузана, между прочим, людей вообще не любит! Это на нее так повлияла добросердечность Мика, повлияла и разрешения не спросила.
Сейчас они сидели на террасе вдвоем – другие постояльцы разошлись по своим делам. Мик и Зузана собрались, и сейчас меню лежало перед ними на клеенчатой скатерти.
Они не говорили о битве. Вообще. Что там было обсуждать? «Как Вирко в клочья порвал ангела, помнишь? Будто цыпленка, тушенного на медленном огне, – мясо так и сходило с костей». Зузана не хотела об этом говорить, не хотела вспоминать то, с чем пришлось столкнуться в последние дни, не хотела делиться с Миком впечатлениями. Если обсуждать, все станет еще более реальным. Полдюжины солдат Доминиона атакуют Ютема, ожерелье для воскрешения которого она нанизала сама. А Руа, дашнаг, который нес Иссу через портал? А остальные?
– Знаешь что? – произнесла Зузана. Мик вопросительно поднял глаза. – Я намерена подать жалобу. Как жить дальше, если ты даже не можешь пожаловаться на отсутствие шоколада? Ну что это за жизнь?
– Жизнь, лишенная ярких красок, – согласился Мик. – Но почему отсутствие? Что не так?
Он показал на меню.
– Не спорь со мной!
Он прижал руку к сердцу и горячо пообещал:
– Я никогда больше не посмею шутить про шоколад. Посмотри. Ты пролистнула страницу.
И правда. В меню, черным по белому, значилось на пяти языках, будто слово «шоколад» нуждается в переводе:
gateau au chocolat
torta di cioccolato
pastel de chocolate
schokoladenkuchen
chocolate cake
Но
Однако Зузана уже окончательно ощутила природу изменений внутри себя: теперь подобное событие шло для нее под категорией «подумаешь, пустяки!» Картина мира была перерисована заново, и «Большая Проблема» теперь означало нечто иное.
– Облом, – сказала она. – Ну, полагаю, я переживу.
Мик поднял брови.
Они сделали заказ и попросили, чтобы еду доставили в комнату. Официант трижды уточнил количество люля-кебабов, порций тушеного мяса, лепешек и омлетов, фруктов и йогуртов. Он все никак не мог поверить:
– Это же не на двоих, а на два десятка человек!
Зузана хладнокровно объяснила:
– Просто у меня прекрасный аппетит.
Элиза больше не смеялась. Она… разговаривала. Ну, в некотором роде.
Водитель докладывал по сотовому, перекрикивая ее голос. При этом он ухитрялся мчаться по длинному прямому шоссе. «С ней что-то неладно! – вопил он. – Не знаю! Сами послушайте!»
Он вывернул руку и поднес телефон поближе, выпустив при этом руль. Машина вильнула; завизжали шины.
Девушка на заднем сиденье, направив остекленевший взгляд в одну точку, что-то без остановки твердила. Не арабский, не французский, не английский; впрочем, немецкий, испанский и итальянский водитель бы тоже узнал. Язык был иной, совершенно чуждый. Он звучал, как песня флейты, как шепот, как порыв ветра; она сидела неестественно прямо и говорила без перерыва, а руки сновали вперед и назад, как в замедленной съемке.
– Слышите? – орал водитель. – Что мне с ней делать?
Он судорожно крутил головой, стараясь уследить и за дорогой, и за пассажиркой – в зеркальце заднего вида. И потребовалось… три, четыре, пять взмахов, чтобы он окончательно вывернул голову назад, не веря тому, что увидел в зеркале, и желая убедиться в этом собственными глазами.
Элизины руки легко ходили в воздухе туда и сюда, словно она плыла.
Она и плыла.
Шофер вдавил педаль тормоза.
Элиза ударилась о спинку переднего сиденья и свалилась на пол. Ее голос затих. Машина завихляла, ее занесло, ударило боком, и Элизино безвольное тело оказалось зажато между сиденьями на долгое мгновенье, пока водитель выруливал обратно на дорогу. В конце концов ему это удалось, покрышки снова взвизгнули; резко тормозящая машина подпрыгнула в облаке пыли и остановилась. Заднюю дверь пришлось ломать.